Остроумие и его отношение к бессознательному

Удобным приемом для того, чтобы сделать смешным другого человека, оказывается перемещение его в ситуации, в которых он становится комичным из-за своей зависимости от внешних явлений, в особенности от социальных факторов. При этом не учитываются личные качества объекта, просто используется комизм ситуации. Это перемещение в комическую ситуацию может быть реальным (a practical joke), когда мы, например, подставляем кому-нибудь ножку и человек падает, будто споткнувшись. Или мы дурачим другого, пользуясь его доверчивостью и стараясь убедить в чем-то бессмысленном, и т. п. Комическую ситуацию можно создать и в воображении с помощью речи или игры. Такой прием является хорошим вспомогательным средством для агрессии, которую обычно выражает создание комизма, поскольку комическое удовольствие не зависит от реальности комической ситуации, и каждый человек вполне может угодить в смешное и жалкое положение.

* * *

Существуют и другие средства искусственного создания комического, заслуживающие особого рассмотрения и отчасти указывающие на новые источники комического удовольствия. Сюда относится, например, подражание, которое доставляет слушателям чрезвычайное удовольствие и делает комичным объект этого подражания, даже пускай последнему чуждо комическое преувеличение. Гораздо легче обосновать комическое воздействие карикатуры, чем комическое действие простого подражания. Карикатура, пародия, смена нарядов и ее противоположность (разоблачение), – все они направлены против лиц и объектов, притязающих на авторитет и являющихся в каком-либо отношении выдающимися. Это приемы принижения (Herabsetzung, как гласит удачное немецкое выражение[152]). Выдающееся – значит большое в переносном, психическом смысле. Дерзну сделать – или, лучше сказать, повторить – предположение, что оно, как и соматически большое, изображается путем увеличения затрат. Требуется совсем немного наблюдений для доказательства того, что, говоря о чем-то выдающемся, я иннервирую свой голос, придаю другое выражение лицу и стараюсь привести весь свой облик в соответствие с достоинством того, что воображается. Я принимаю при этом торжественно-почтительный тон, лишь немногим отличающийся от того, которым изъяснялся бы в присутствии выдающегося лица, государственного деятеля или великого ученого. Я едва ли ошибусь, допустив, что эта иннервация мимики представлений сопровождается увеличением затрат. Третий случай такого увеличения затрат имеет место тогда, когда я высказываю абстрактные суждения вместо обычных конкретных и пластичных соображений. Когда прием умаления великого даст мне возможность представить выдающееся как нечто обыкновенное, для которого я не должен напрягаться и в воображаемом присутствии которого я могу стоять «вольно», если вспомнить воинскую команду, то происходит экономия затрат на торжественно-почтительный тон. Сравнение этого способа представлений, возбужденного сочувствием, с привычным до сих пор способом, который тоже пытается действовать, создает различие в затратах, разряжаемое смехом.

Карикатура, как известно, унижает, выхватывая из совокупного впечатления о выдающемся объекте одну-единственную черту, которая сама по себе комична, но оставалась незамеченной до тех пор, пока воспринималась в общей картине. Ее обособление может рассмешить, и в нашем воспоминании это впечатление распространится на целое. При этом должно соблюдаться условие, согласно которому мы испытываем почтительность не только в присутствии выдающегося лица, но и в его отсутствие. Если такая незаметная в общей совокупности комическая черта в действительности отсутствует, то карикатура создает ее без всяких рассуждений, преувеличивая черту, которая сама по себе не комична. Для возникновения комического удовольствия показательно, что такое ложное изображение действительности не наносит существенного ущерба впечатлению от карикатуры.