Остроумие мира

И он овладел шляпой короля. После первого проснулся другой; этот тоже видел во сне, что кафтан на короле принадлежит ему. Точно так же третий сновидец овладел какой-то вещью, а четвертый – охотничьим рогом короля на великолепной золотой цепи.

– Подождите, пожалуйста, – сказал король последнему из грабителей, – я хочу вам только показать, как обращаться с этой вещью.

И, схватив рог, он громко затрубил. Свита, давно его искавшая, тотчас кинулась на звуки рога, и скоро в хижине появилась толпа егерей, с недоумением смотревших на компаньонов короля.

– Эти господа, – сказал Франциск, – видели во сне, что все, что на мне было надето, принадлежало им, а я видел во сне, что их надо отвести к ближнему судье и усыпить их таким сном, в котором снов уже не бывает.

Однажды Крильон, один из любимых генералов Генриха IV, прислал ему письмо, в своем роде образцовое произведение краткого и сжатого стиля:

«Государь, три слова: денег либо отпуск».

Генрих отвечал:

«Крильон, четыре слова: ни того ни другого».

Выслушав любовное признание Генриха IV, Катерина Роган (впоследствии герцогиня де Пон) ответила ему:

– Государь, я не столь высокого происхождения, чтобы стать вашей супругой, и вместе с тем достаточно благородна, чтобы не быть вашей любовницей.

Ж. Клуэ. Франциск I

Генрих IV очень недолюбливал тех, кто брался судить о вещах, выходивших за пределы их ремесла, специальности, вообще понимания. Так, однажды какой-то прелат очень пространно и очень нелепо рассуждал при нем о войне. Послушав его некоторое время, Генрих вдруг совершенно неожиданно прервал его вопросом, какого святого память в тот день праздновалась церковью, давая ему этим знать, что в святцах он может не иметь соперника, но о военном деле рассуждать ему вовсе не подобает.

Во времена Генриха IV случилось, что один тогдашний знаменитый врач обратился из гугенотов в католики. Тогда Генрих сказал своему любимому министру Сюлли, остававшемуся гугенотом:

– Ну, друг мой, твоя религия плоха здоровьем, от нее уже доктора отступились.

Когда он же спросил у одной придворной девицы, в которую был влюблен, какой дорогой надо идти, чтобы попасть к ней в комнату, она отвечала:

– Через церковь, государь!

Однажды, отстав во время охоты от своей свиты, Генрих IV увидел какого-то сидевшего у дерева человека и спросил его, что он тут делает. Тот отвечал, что ему сказали о королевской охоте в их лесу, и он, никогда не видав короля, пошел в лес в надежде встретить его там и посмотреть, «какой такой у нас король».

– Садись ко мне на коня, – пригласил его Генрих, – я тебя довезу до того места, где соберется вся охота; там ты увидишь короля. Поехали. По дороге человек спросил, как ему узнать короля.

– Очень просто, – объяснил ему Генрих, – ты смотри всем на головы; все снимут шляпы, только один король останется с покрытой головой.

Когда подъехали к охоте, все ее участники, увидав короля, сняли шляпы.

– Ну, теперь видишь, кто король? – спросил Генрих у своего спутника.

– Ей-богу, не разберу, – отвечал сбитый с толку человек, – должно полагать, либо я, либо вы, потому что только мы двое остались в шапках.

Генрих IV однажды в самый разгар войны зашел в дом одного из своих офицеров в Адансоне. Муж был на войне, жена же, желая угостить короля, тщетно посылала прислугу по всему городу, чтобы купить что-нибудь на обед. Она решилась, наконец, откровенно рассказать о своих затруднениях королю, прибавив при этом, что ей удалось найти только хорошего индюка у одного из соседей, но тот настаивает, чтобы индюк был съеден не иначе как при его участии. Король, осведомившись, что это за человек, будет ли он добрым застольным собеседником, и, успокоенный на этот счет, изъявил согласие пообедать с ним в компании.

Сосед оправдал свою славу балагура. Генрих все время хохотал над его россказнями. Под конец обеда владелец индюка, сначала делавший вид, что не знает короля, признался, что сразу узнал его, и скорбел, что случай послал ему, королю, такого ничтожного застольного собеседника.

– Честь моего короля дорога для меня, – ораторствовал хитроумный сосед офицерши, – и мне тяжко при мысли, что эта честь может пострадать оттого, что у короля за столом был такой ничтожный собеседник, а чтоб предупредить это несчастье, я вижу только одно средство.

– Какое?

– Сделать меня дворянином.

Генрих расхохотался и сказал:

– Черт возьми, великолепная мысль! Ты будешь дворянином, и на твоем дворянском гербе будет твой индюк!

Однажды, увидав у себя много седых волос, Генрих IV сказал присутствовавшим:

– Знаете, ведь это меня извели и так состарили приветствия и адреса, которые мне пришлось вытерпеть и вы слушать с тех пор, как я стал королем.

Какой-то дворянин, прислуживавший Генриху IV за столом, подавая ему вино, вместо того чтобы его только попробовать, по тогдашнему обычаю, по рассеянности выпил весь кубок до дна.

– Послушай, – сказать ему Генрих, – коли пить, так уж выпил бы хоть из учтивости за мое здоровье!