Остров

      Но Рон умер. Исчез приз обладание, которым Речел оттягивала,  казалось по своей воле, с каким-то мазохистским наслаждением и все, что чудилось справедливым, обернулось бессмысленной жестокостью по отношению к единственному по настоящему любимому мужчине, жестокостью по отношению к самой себе.  Все происходившее с Речел  в  последние  месяцы  потеряло  всякий смысл.

      Да и недавние друзья-союзники потеряли к ней  интерес. И если де Гре еще сохраняла видимость любезности и дружеского расположения,  то Георг без обиняков начал подсчитывать величину вознаграждения за оказанные услуги.  Близкая победа Речел обернулась тягостным поражением, и единственным желанием стало, как можно скорей оставить хмурую от декабрьских туманов Англию и увидеть зеленую роскошь начинающегося Австралийского лета.

 ***

      Самолет быстро   перенес  ее  в  милое  сердцу  половодье красок, солнце и бездонное небо родины.

      Золотые или ослепительно белые пляжи, голубые лагуны, благоухающие заросли прихотливой радуги тропических цветов сулили возможность уединения. Уединение можно было найти и среди раздолья фермерских угодий, в тени девственной зелени леса или в бескрайности уже начинающей желтеть саваны.

      Не вызывали раздражения и старые знакомые.  Речел для них стала  эталоном современного европейского  стиля  жизни. Суета рождественских и новогодних празднеств позволила забыться, отвлечься от своих несчастий.  Череда встреч со старыми друзьями, новых знакомств, вечеринок, развлечений, дружеских застолий продлила это забытье, но уже в феврале Речел поняла, что потеря Рона невосполнима. Она ловила себя на том, что любого мужчину  желавшего с ней сблизится, она оценивает по критериям, эталоном  для  которых служил  уже идеализированный образ Ламоля.

      К апрелю австралийская провинциальность  стала  невыносимой. Начала забываться жестокость людей,  которые сделали ее одним из инструментов глумления над Роном,  все чаще вспоминалась изысканность дома де Гре и ее окружения. Веселье и раскованность подручных Георга.   Изощренная опытность любви Тони. То, что еще в конце прошлого года внушало горечь, опять начало приобретать черты привлекательности.  Возникло чувство очередной  утраты.  Чувство оторванности от сообщества интересных людей.  Желание вернуть расположение затейника с далекого средиземноморского острова и его приближенных.

      И, Речел испытала  неподдельное счастье,  когда, в начале мая, ее нашло послание Георга,  приглашавшее ее: «... прибыть в Грецию  в начале июня для отдыха и участия в наших обычных летних развлечениях». К письму прилагался чек на порядочную сумму, но даже  если  бы его и не было, она нашла бы способ примчаться на этот зов без промедления.  Расставалась с Австралией без сожаления, с твердым намерением обосноваться если не в Европе то в Америке.   

      В Афинском  аэропорту  Речел встретил Тони и двухместный номер в пирейском отеле не вызвал у  нее  протеста,  а  бурная ночь полностью восстановила давнего любовника в былых правах. На виллу Речел попала уже через пару недель в качестве «подруги» невесты нового «испытуемого» и  принимала  участие в «эксперименте» до конца очередного «летнего развлечения».

      В этом году, ради разнообразия, Георг занялся «археологией». Были использованы остатки какой-то старой стены на участке ближе  всего  расположенном к поселку,  который он ежегодно сдавал рыбакам. Заранее было высказано предположение, что стена является остатками фундамента дворца, времен крито-микенской цивилизации.

      Объектом внимания на этот раз,   был выбран канадец - Джон Пиккеринг, приехавший на смену Ламолю преподаватель новейшей истории в Лицее.

      Главными исполнительницами  замысла  Георга  опять  стали Элизабет - выдававшая себя за археолога,  доктора Инессу Вел и Тереза в роли ее призрака-двойника, а затем ее сестры Джоан.

      На остров удалось заманить и невесту Джона, помешанную на театре, самовлюбленную валлийку Анну Хадсон.  Анна появилась на Паросе через неделю после приезда Речел и  вместе  с  женихом поселилась в городском доме Георга.

      Речел досталась роль отдыхающей в одиночестве  австралийки, привлеченной «воздухом древней цивилизации» и снявшей себе жилье по соседству с городским домом Георга.

      Якобы случайная  встреча позволила Речел быстро сблизиться с Анной, скучавшей в отсутствии Джона, вечно занятого, то учениками, то археологией, организованной ему Георгом. Знакомство быстро стало дружбой, и Речел получила возможность  существенно влиять на взаимоотношения невесты и жениха.

      Анна охотно и быстро сошлась с Георгом и его  окружением. Ей  дали  возможность погрузится в мистику окрашенную мотивами древнего средиземноморья и таинства Астарты и  других  великих богинь народов эгейского мира стали ее занимать куда больше, чем отношения с женихом.