Остров

- Я только хотела... предупредить вас, - повторила Рут, пристально глядя на него; он знал, что она пришла не поэтому. Предлог, подлинный или мнимый. Больше похож на подлинный. Эти пятеро не были такой ух дружной семейкой, как он думал. Хитрая компания, каждая готова всадить другой нож в спину, и, может быть, не только в переносном смысле.

- Вы думаете, что... я похожа на вашу жену?

Он сильно вздрогнул. Этот вопрос был словно удар наотмашь по лицу. Было больно. Он открыл рот, но не мог говорить, да он и не знал, что сказать, если бы смог. Рут похожа на Гиллиан! Смехотворное сравнение. Ничуть не похожа. Наконец он спросил дрогнувшим голосом:

- Откуда ты знаешь, как выглядела моя жена?

- Я видела ее снимок, - ответ последовал мгновенно. - Тот, что лежит в верхнем ящике кухонного шкафчика.

Фрэнк вспыхнул от гнева. Нахальная, везде сующая свой нос сука!

- Ты не имела права...

- О, я бы никогда так не поступила! - потрясающая невинность. - Это все Эллен, вы же знаете, какая она - везде лезет. Мама на нее рассердилась, и мы все тоже. Но фотографию мы не могли не увидеть. Ваша жена была молодая и красивая. Как я. Вам не кажется, Фрэнк?

У него поплыло перед глазами. Черты лица Рут исказились как в кривом зеркале или как будто бы рябью пошла неподвижная вода в пруду. Потом все успокоилось. Он увидел ее более отчетливо: темные каштановые волосы, теперь не такие блестящие; зеленоватые глаза загадочно смотрят на него; полные алые губы раскрыты в улыбке, вдруг такой знакомой. Боже, она была словно воскресшая из мертвых Гиллиан!

Гиллиан, какой она была тогда, когда он впервые встретил ее. Его сердце заколотилось, в горле стоял ком. Она была подростком, только что кончила школу, жизнерадостная и улыбающаяся, когда он стал ухаживать за ней. Благонравная, несмотря на свою любовь к веселью, возбуждающая и одновременно приводящая его в отчаяние, отталкивая его, когда ему становилось невмоготу от возбуждения. "Не до свадьбы, Фрэнк, пожалуйста!"

Брачную ночь он запомнил на всю жизнь, как будто она происходила сейчас. Это и была брачная ночь; все остальное -какой-то отдаленный кошмар.

В спальне старомодного отеля были низкие балочные потолки. Они оба нервничали. Гиллиан каким-то образом удалось влезть в тонкую ночную рубашку, не показав ему свое молодое тело, и теперь она сидела на краешке постели, робкая и ожидающая. Теперь все зависит от тебя, Фрэнк.

Он боялся выглядеть смешным. В темноте припаркованной машины, когда горит лишь романтичный зеленый свет на щитке, было бы по-другому. Но она заставила его ждать; два года ожидания, и вот наступил этот момент. Он дрожал, опасаясь, произойдет ли у него эрекция.

- Ты не можешь лечь в постель одетым, Фрэнк.

Ее тонкие пальцы расстегивали его рубашку, помогали снять ее через голову, гладили его мускулистую грудь. Затем расстегивали пояс брюк. Он встал, чтобы она смогла стянуть их, оставляя до последней минуты трусы.

Теперь он был совершенно обнаженным, смотрел на нее, лежащую в постели. Она чуть подняла кверху рубашку, раскинула ноги, позволяя ему видеть все, что он хотел видеть. Пожирая ее глазами, он молил Бога, чтобы у него возникло желание. О Боже, подумал он, вдруг у меня не получится!

Она протянула руку, погладила его.

- Я рада, что сохранила себя для сегодняшней ночи, Фрэнк, - прошептала она, закрыв глаза. - Я обещаю тебе, что я девственница. Ты ведь не сделаешь мне больно?

Он хотел, чтобы она сняла рубашку, она уже сослужила свою службу. Его не надо больше возбуждать, ему нужна только Гиллиан, он и она, соединенные воедино, это превыше всего. Они убрали последнюю преграду, и она нежно, но твердо притянула его к себе.

- Я люблю тебя, Фрэнк, я едва могу поверить, что я наконец-то твоя жена!

От этих слов у него закружилась голова; он лежал на ней, возбуждаясь от ее наивных попыток закрепить их супружество. Она отвечала на его движения, стонала от наслаждения сквозь губы, зажатые его поцелуями.

Вся ночь прошла в любви, отдыхе, легком сне, снова любви. И снова. Пока, наконец, изнеможение не победило их. Гиллиан прошептала ему на ухо: "Мы никогда не расстанемся, Фрэнк", перед тем, как заснуть, так и не разъединившись с ним.

С первыми лучами солнца пришло чувство восторга. Его тело охватила дрожь, он протянул к ней руку, но не нашел ничего. Она, наверно, перебежала через площадку в ванную, подумал он, через минуту вернется, и тогда...

Весь ужас происходящего жестоко ударил по нему холодной волной шока и отчаяния, когда он сел в постели и увидел в ногах только Джейка. Уши пса были прижаты к голове, на его морде было выражение упрека, оно словно говорило: "Ты знаешь, что делал ночью, не так ли, хозяин?"

- Гиллиан! - вопль отчаяния, потому что он все еще цеплялся за исчезающую надежду, что все остальное - дурной сон, что его жена может вернуться из ванной. Он все еще чувствовал аромат ее духов на подушке рядом, видел вмятину на том месте, где была ее голова, простыня под ним все еще была влажной после этой ночи любви.