Остров

– Если вы не можете гарантировать безопасность саммита, то я предлагаю провести его прямо здесь, на «Голиафе». Или на одном из ваших распрекрасных авианосцев. Так или иначе, но сделать это нужно непременно! Кроме того, в ближайшие сутки вы, Хилла-ри, должны выступить с заявлением. Детали можем обсудить прямо сейчас.

– А я отдам команду спичрайтерам, – сказала госсекретарь.

Старик кивнул и добавил:

– И вот еще что: меня заинтересовали эти ваши спутники. Мне бы хотелось получить более полное представление об их возможностях.

– Я немедленно пришлю к вам эксперта, – сказала госпожа президент.

– Благодарю вас… Если боевые возможности спутников окажутся настолько хороши, как уверяют вас военные – а я много с ними работал и знаю, что генералы врут не меньше политиков. так вот, если боевые возможности флотилии окажутся в достаточной степени высоки, мы должны продемонстрировать это миру. Наглядно продемонстрировать, на деле.

– Что вы имеете в виду?

– Я имею в виду, что нужно будет выбрать жертву и растерзать ее на глазах у всего мира. Ваш покойный супруг, Хиллари, однажды уже делал это. Я имею в виду Югославию. Как вы думаете, Хиллари, почему мы растерзали Югославию?

Госпожа президент подумала: мой урод начал войну в Югославии, чтобы отвлечь Америку от обсуждения своих оральных подвигов с этой сучкой Моникой… Вслух госпожа президент сказала:

– Мировое сообщество не могло безучастно наблюдать, как преступный режим Милошевича.

– Бросьте! – перебил Старик. – Бросьте вы это, Хиллари. Режим Милошевича был не более преступным, чем, например, режим Ельцина. Но Ельцина мы всячески поддерживали, а Белград бомбили. Почему? Зачем? Какой смысл был в нападении на Сербию? Ведь нефти у них нет. Дружбы с Аль Кайдой они не водили. Создать атомное или бактериологическое оружие не пытались. Так за что же мы так сурово обошлись с Белградом?.. Не знаете. Странно, что ваш покойный супруг не объяснил вам этого. Но я вам скажу: мы растерзали Белград в назидание всем другим. Нарочито демонстративно. Вдумайтесь: с 1945 года Европа не знала бомбардировок, а в 99-м мы нанесли бомбовые удары по мирному европейскому городу. Чтобы все видели и поняли: любой может стать жертвой. И это сработало. Потому и предлагаю провести акцию устрашения, показать всему миру, что могут ваши спутники.

Госсекретарь осторожно спросила:

– А кого вы рекомендовали бы на роль жертвы?

– Это неважно. Греция, Эстония, Португалия, Финляндия, Молдова, Польша – не имеет значения. И чем более необоснованным будет выбор, тем лучше.

– Почему? – удивленно спросила президент.

– Потому, что именно немотивированная агрессия внушает ужас. Ведь если какая-то из стран «провинилась», то ее «наказание» можно хоть как-то оправдать. Но если удар нанесен по «послушной» стране, то это вызывает глубокий внутренний ужас у всех остальных.

Госпожа президент сказала:

– Это отличная мысль, мистер S. D.

Старик усмехнулся. А про себя подумал: почему, господи? Почему во власть попадают такие посредственности?.. Впрочем, в этом есть и моя вина.

Спустя час гости покинули платформу «Голиаф».

* * *

Иван и Дервиш сидели в предбаннике – распаренные, разомлевшие. Горела керосиновая лампа, в углах плавали глубокие тени, за окном лежали синие сумерки. Из распахнутой двери сауны несло жарким духом. На столе стояла бутылка виски, к которой они практически не прикоснулись, закуска. Дервиш негромко говорил:

– Каков будет масштаб репрессий, сказать трудно, но они неизбежны. Поэтому главная задача сейчас – сохранить организацию. Всем нужно лечь на дно, всякую деятельность свернуть.

– Да, собственно, она и так была свернута. Чтобы не помешать операции «Демонтаж».

– Это хорошо. Скажите, а ноутбук Полковника… В смысле – Павла – у вас?

– Нет, на дне Ладожского озера.

– Это правильно. Павел полагал, что его ноутбук имеет абсолютную защиту – ее разработали специалисты ФАПСИ.[2] После чего «ключ» был уничтожен. Тогда считалось, что американским спецам понадобится не менее двадцати лет, чтобы взломать защиту. Но все меняется. Мощности компьютеров растут, да и часть специалистов ФАПСИ теперь работает в «Кобре». Стопроцентной гарантии нет. Впрочем, ее никогда не бывает. Ладно, с этим все понятно. С кем-нибудь из членов организации поддерживаете связь?

– Нет. За исключением тех, кто принимал непосредственное участие в операции. Но они почти все здесь – в монастыре.

Дервиш кивнул:

– Правильно. Нужно пересидеть несколько месяцев – два, три, пять – пока эти будут вытаптывать поляну.

– А потом?

– Потом? – Дервиш посмотрел в глаза Ивану. – Потом начнется самое страшное – они разорвут страну. Во всяком случае – попытаются.

Стало очень тихо. Сделалось слышно, как потрескивают угли в каменке.

– На чем основан ваш прогноз? – спросил Иван. Он понимал, что Дервиш прав, что так и будет, но все-таки спросил. Голос звучал хрипло и напряженно.

– На элементарном анализе и, извините за нескромность, на огромном опыте… Я – знаю.

– Понятно, – произнес Иван. – Понятно. Дервиш подумал: это тебе, сынок, только кажется, что понятно. Он сказал: