Остров

Местная кофейня также процветала, а вскоре открылась новая таверна, чьей специализацией стал какавия – рыбный суп, всегда свежий. Одним из самых оживленных мест на главной улице стала парикмахерская. Стелиос Вандис был известным мастером стрижек в Ретимноне, втором по величине городе Крита, но был вынужден оставить свое дело, когда его сослали на Спиналонгу. Когда Пападимитриу узнал, что среди них появился такой человек, он настоял на том, чтобы Вандис возобновил работу. Афиняне ведь были весьма тщеславны. Они привыкли следить за своей внешностью и в прежние дни наслаждались ритуалом стрижки волос и усов не реже чем раз в две недели, не боясь при этом потерять внешнюю мужественность. Но поскольку теперь жизнь повернула в лучшую сторону, просто необходим был кто-то, кто сумел бы вернуть им городскую красоту. Афиняне не стремились к ярко выраженному индивидуальному стилю, а просто хотели быть хорошо и аккуратно причесанными.

– Стелиос, – мог, например, сказать мастеру Пападимитриу, – сделай из меня Венизелоса.

Венизелос, адвокат с Крита, ставший премьер-министром Греции, считался обладателем самых замечательных усов во всем христианском мире, и мужчины на острове шутили, что Пападимитриу вполне мог бы соперничать с ним, потому что явно добивался положения главы острова.

Когда силы Контомариса начали угасать, он все больше и больше полагался на Пападимитриу, и популярность этого афинянина на острове увеличивалась. Мужчины уважали его за то, чего он сумел добиться за столь короткое время, женщины также были ему благодарны. Вскоре Пападимитриу уже наслаждался своего рода обожанием, без сомнения возраставшим благодаря его внешности. Как большинство новичков-афинян, он всегда жил в большом городе, в результате чего не выглядел сутулым и седым, как средний критянин, проведший основную часть своей жизни на открытом воздухе, добывая пропитание либо обработкой земли, либо рыболовством. До последнего времени его кожа видела мало солнца, а ветра ощущала еще меньше.

Но хотя этот афинянин и был амбициозен, безжалостным человеком он не был, и он не стал бы выставлять свою кандидатуру на выборах, пока Контомарис не решил бы сам уйти в отставку.

– Пападимитриу, да я уже более чем готов оставить свой пост, – сказал как-то в начале марта немолодой староста, когда они играли в триктрак. – Я уже тысячу раз тебе это говорил. Эта работа требует свежей крови. А ты посмотри, сколько ты уже сделал для нашего острова! Мои сторонники тебя поддержат, тут и говорить не о чем. Поверь, я слишком устал.

Пападимитриу не удивился этим словам. За те шесть месяцев, что прошли после приезда афинян, состояние Контомариса сильно ухудшилось. Эти двое мужчин успели достаточно сблизиться, и афинянин понимал, что пожилой староста смотрит на него как на свою смену.

– Я готов только в том случае, если ты действительно хочешь оставить пост, – негромко ответил он, – но все-таки мне кажется, тебе следует еще несколько дней подумать.

– Я думаю уже несколько месяцев, – сварливо отозвался Петрос. – Я знаю, что силы мои на исходе.

Мужчины еще некоторое время в молчании продолжали игру, тишину нарушал лишь стук фишек.

– Но я хочу, чтобы ты знал еще кое-что, – сказал Пападимитриу, когда игра закончилась и пора было уходить. – Если я одержу победу на выборах, то не хочу жить в твоем доме.

– Но это не мой дом, – возразил Контомарис. – Это дом старосты. В нем живет только глава острова, и так было всегда.

Пападимитриу достал сигареты и немного помолчал, прикуривая. Он решил пока оставить эту тему. В конце концов, какой смысл рассуждать гипотетически, пока не состоялись выборы. Соперниками Никоса должны были выступить еще два кандидата, один из которых прожил на острове уже шесть или семь лет и имел немало сторонников. Вполне мог победить и Теодорос Макридакис. Многие на острове откликались на его негативное отношение ко всему, и хотя им нравилось пользоваться результатами труда Никоса Пападимитриу, а также удивительными новшествами, появившимися за эти полгода, они все же чувствовали, что их интересам лучше послужит человек, побуждаемый гневом. Им легко было поверить, что огонь, пылавший в Макридакисе, поможет ему добиться того, чего не смогли бы добиться разум и дипломатия.

Ежегодные выборы в конце марта были самым ярким событием на острове, а на этот раз их результаты и в самом деле имели большое значение. Спиналонга теперь не была, образно выражаясь, отравленной чашей, она стоила того, чтобы побороться за власть на ней.

Островитянам предстояло выбрать одного из трех мужчин. Это были Никос Пападимитриу, Спирус Казакис и Теодорос Макридакис. В день выборов каждый мужчина и каждая женщина должны были сказать свое слово, и даже те прокаженные, что почти все время находились в больнице и уже не имели шансов подняться с постели, получили бюллетени, которые потом под строжайшим присмотром вернули в дом собраний в запечатанных конвертах.