Остров

Смешанная толпа гостей придала необычность событию, но еще более необычным стал предсвадебный пир, который происходил в доме жениха, а не в доме невесты, как того требовал обычай. Конечно, все понимали почему. И говорить об этом не было необходимости. Какое угощение могли бы предложить гостям в доме Гиоргиса Петракиса? Все эти блестящие дамы из Неаполи хихикали при одной мысли об этом, точно так же, как хихикали, когда узнали, что сын Вандулакиса решил жениться на дочери какого-то бедного рыбака. «О чем только думают его родные?» – язвили дамы.

Но кто бы что ни думал об этом браке, все явились по приглашению, чтобы насладиться отменным обедом из жареной баранины, сыра и вина из собственных погребов Вандулакиса, а когда все двести желудков были полны, настало время венчания. И пестрая вереница автомобилей, грузовиков и осликов, запряженных в тележки, потащилась наконец в Элунду.

Церемония венчания и свадебные обычаи были одинаковыми у всех критян, и у бедных, и у богатых. Священник возложил на головы молодых простые брачные венцы, сплетенные из сухих цветов и травы и перевитые лентами, и трижды поменял их местами, чтобы скрепить союз. Позже эти венцы передадут свекрови Анны и повесят в рамку над кроватью молодоженов, чтобы, как говорилось в народе, никто не смог разорвать этот брак.

Служба шла, и слова священного ритуала стали понемногу заглушаться болтовней гостей. Но когда священник наконец соединил руки жениха и невесты, в церкви и вокруг нее стало тихо. Новобрачные должны были неторопливо обойти алтарь, исполнив тем самым танец Исайи, и гости, не поместившиеся в церкви, теперь знали, что новобрачные вскоре выйдут на солнечный свет.

Вслед за женихом и невестой, севшими в автомобиль, все отправились обратно в дом Вандулакисов, где уже были накрыты столы для следующего пиршества. Люди ели, пили и танцевали всю ночь, а перед самым восходом солнца начался фейерверк, означавший окончание праздника.

После венчания Анна почти исчезла из жизни Плаки. Сначала она навещала отца раз в неделю, но время шло, и вскоре Анна начала вместо того присылать за Гиоргисом автомобиль, так что ее визиты в деревню стали еще более редкими. Выйдя замуж за будущего владельца огромного поместья, Анна обнаружила, что ее общественные обязанности сильно изменились. Впрочем, для нее это не было проблемой. Она ведь именно этого и хотела – разорвать все связи со своим прошлым.

Анна с головой окунулась в новую жизнь, но вскоре поняла, что ее долг как жены сына важной дамы не менее тяжел, чем долг собственно жены. Она каждый день проводила в компании Элефтерии и ее подруг, либо навещая их, либо принимая их в своем доме, и, как на то и надеялась Анна, все они наслаждались досугом, граничившим с полной ленью и бездельем. Ее главной домашней обязанностью стало помогать в управлении хозяйством, а сюда входило и наблюдение за тем, как готовится обильная еда для рабочих, возвращавшихся в поместье вечером.

Анне очень хотелось что-то изменить в двух фамильных домах, избавить их от темных драпировок и мрачной, торжественной мебели. Она приставала с этим к Андреасу, пока тот наконец не собрался поговорить с матерью, а Элефтерия, в свою очередь, обратилась за советом к истинному главе дома. Здесь всегда и все делалось только так.

– Я не хочу, чтобы большой дом слишком менялся, – ответил жене Александрос Вандулакис, подразумевая их дом в Элунде. – Но Анна может немного переделать дом в Неаполи, если уж ей так хочется.

Новобрачная тут же принялась за дело, и вскоре ее подхватила волна энтузиазма, с которым она выбирала ткани и обои, без конца совершая поездки к поставщикам отличных французских и итальянских товаров, державшим большой магазин в Айос-Николаосе. Она была занята теперь целыми днями, и Андреас тоже получил свою выгоду от этого, потому что вечером находил жену веселой и жизнерадостной.

Еще одной обязанностью Анны стала организация праздников в дни разных святых, которые Вандулакисы устраивали для своих рабочих. Анна буквально превзошла всех в этом деле. Во время таких пиров она иногда чувствовала на себе взгляд Антониса Ангелопулоса и тоже смотрела на него. А время от времени он даже обращался к ней с приветствием.

– Кирия Вандулакис, – говорил Антонис с подчеркнутым уважением, кланяясь чересчур низко, – как поживаете?

Поведение Антониса заставляло Анну морщиться.

– Спасибо, хорошо, – предельно коротко отвечала она.

И тут же поворачивалась к нему спиной. И вид, и манеры Антониса как будто оспаривали ее право быть выше его. Да как он смеет?!

Замужество Анны изменило не только ее собственное положение, ее уход из семьи означал перемены и для Марии. Младшая сестра теперь стала хозяйкой в родительском доме. Прежде немалая часть энергии Марии уходила на то, чтобы ублажать и умиротворять сестру, и то, что Анны теперь не было рядом, весьма облегчало жизнь Марии. Она с новыми силами взялась за домоводство и теперь нередко отправлялась вместе с отцом на Спиналонгу, чтобы доставить туда припасы.