Остров

В вестибюле отеля назревал скандал. Шкафообразный мужчина лет тридцати пяти с мокрыми кругами пота на хлопковой рубашке горячился и тряс у портье перед носом какими-то бумажками. Рядом переминалась с ноги на ногу фигуристая блондинка в узких брючках. Автомобиль, который должен был отвезти их в порт то ли не приехал, то ли уехал, не дождавшись, как поняла Юля из их перепалки. Она и сама почти опаздывала, потому быстро сдала ключ от номера и покатила чемодан к выходу.

– Зато браслетик купили, – ядовито прошипел мужчина и утер потную шею. – Кой черт понес тебя на этот Золотой базар?

Блондинка грустно потупилась и прикрыла ладошкой браслет на запястье. Юля еще раз внимательно посмотрела на парочку. Да, любые планы, даже самые продуманные, может нарушить нелепая случайность. Решение было спонтанным и отчасти интуитивным, и она, уже почти пройдя мимо, остановилась.

– Вы в порт? Я тоже туда, меня ждет такси, могу вас подвезти.

Девушка радостно встрепенулась, мужчина буркнул что-то вроде благодарности. Всю дорогу Юля чувствовала тяжелый взгляд пассажира на заднем сиденье и по ее лопаткам пробегали острые коготки тревоги. Снова пришла мысль бросить все это, мелькнула и тут же ушла. Конечно, зря она не сказала Самойлову о своем решении, но она позвонит ему, как только взойдет на борт. Нет. Как только лайнер отчалит от берега.

Юля провожала глазами улицы старого города. Если Швейцария походила на пряничный домик, с ее аккуратными чистенькими, улочками, то Стамбул напоминал торт «Муравейник». Старые, тронутые веками, стены мечетей и дворцов, сменялись сверкающими витринами магазинов, гостеприимно распахнутыми дверями кафе и ресторанов. И если Швейцария навсегда связалась у нее со вкусом фондю и шоколада «Линдт», то Стамбул, скорее всего, запомнится улицей Истикляль с ее многочисленными кофейнями с надписями «Кахве фали» (гадание на кофейной гуще) мелом на черной доске при входе. В одну из них она зашла по совету таксиста, полдня возившего ее по городу.

…Пряный запах кофе и корицы обволакивал, обманчиво суля покой и исполнение желаний. Пора было уходить, но она не могла заставить себя двинуться с места. Бессмысленность задуманного встала перед ней со всей очевидностью. Еще одна игрушечного размера чашка с темной, почти черной жижей до самых краев появилась перед ней. Какая по счету? Третья вроде. Ноздри ее дрогнули, вдохнув густой аромат. Шафран? Нет, кардамон.

Густая жижа сползала по стенкам неровными волнами и бармен, смуглый мужчина лет сорока, долго рассматривал коричневые потеки, поворачивая чашку и так и этак.

– У вас непростая судьба, – сказал он. – Вы живете второй раз.

Юля дрогнула лицом.

– Вас ждет путешествие, – продолжил бармен. – Но вас подстерегает опасность.

Веко дернуло тонкой болью, она привычно прижала его рукой, чувствуя криво сползающую улыбку.

– Мой корабль утонет? Как Титаник?

– Не думаю, – бармен покачал головой, продолжая вглядываться в нутро чашки. – Опасность не в настоящем – в прошлом.

Юля улыбнулась ему, что ж она готова к встрече. С кем угодно. И с прошлым тоже.

Такси остановилось прямо у входа в терминал порта. Стеклянные двери нараспашку принимали последних пассажиров.

– Ну вот, пу-усик! – радостно защебетала блондинка, – Вот, видишь, успели, а ты так волно-о-ва-ался…

Мужчина повернулся к Юле.

– Спасибо, за мной долг, – кивнул он в сторону отъезжающего такси. – А я долгов не забываю.

Юля взяла протянутую ей визитку, глядя как мужчина, подхватив чемодан, быстро идет в сторону терминала, а за ним семенит его спутница, ловко перебирая стройными ногами на тонких каблучках, а за ней катится изящный розовый чемоданчик.

«Вележев Игорь Владимирович, генеральный директор компании “ВеллИнвест”», – прочитала она на белом с золотым тиснением прямоугольнике.

Зря она боялась, что он ее узнает. «Долгов не забываю». Да, она помнит! Помнит, как пыталась прорваться к нему на прием, поговорить, и как ее выгнали, словно собаку бездомную.

* * *

Солнце лениво скользило над Босфором, щедро поливая золотом купола и минареты, готовя плавный переход города от дневной суеты к вечерней размеренности. И словно возвещая этот переход, раздалась зычная песнь муэдзинов; усиленная динамиками, она эхом прокатилась вдоль улиц, парков, фонтанов, достигла бухты Золотой рог, пронеслась над Галатским мостом и ворвалась в порт. Белыми птицами вздымались у причалов громады круизных лайнеров, в ожидании приказа выйти в море. Призыв к вечерней молитве, казалось, заставил и их встрепенуться, опериться, оглядеться по сторонам. Что уже вечер? Пора в море, пора в море! Один из них не выдержал и откликнулся громким: «Ту, ту-у! Я иду-у, иду-у, иду-у!» Пассажиры на борту радостно зашумели, голоса сотен людей слились в единый гул. Кто-то захлопал в ладоши, раздался ликующий смех. И вот, медленно-медленно, будто на цыпочках, лайнер отчалил от пристани.