Остров

Она видела то, чего не видел атлант: в дверном проеме возник контур человека, поднявшего бластер. Черный зрак смерти уставился прямо в спину Русия. Напрасно Ариадна жала на курок. Боекомплект был пуст. Русий забыл подзарядить бластер. Тогда Ариадна завизжала. Человек, целившийся в спину Русия, вздрогнул. Крик девушки заставил его изменить свое решение, и он направил бластер на Ариадну. Она испугалась и побежала. Дуло бластера следовало за ней по пятам, палец плавно давил на курок. Выстрел!

Луч попал девушке точно под левую грудь, пробил сердце и на излете обжег Русия.

Всего этого Русий, увлеченный поединком с гвардейцем, не видел. Он лишь слышал крик и почувствовал сильный удар в левую руку. Рискуя быть зарубленным, атлант отскочил в сторону и обернулся.

Ариадна лежала на полу. На белой тунике темнело крохотное черное пятнышко, лицо было мертвенно бледным. Позади нее стоял, казалось, ошарашенный происходящим Тесей, в руке его был намертво зажат бластер. Безмолвная сцена длилась доли мгновения. Тесей, опомнившись, начал поднимать бластер, а Русий, издав звериный рык, кинул в него блеснувший, словно молния, меч. Сила броска, впитавшего в себя всю ненависть, всю ярость Русия, была столь велика, что клинок пронзил Тесея насквозь и, выкинув его в коридор, пригвоздил мертвое уже тело к стене. В этот момент в воздухе просвистел меч гвардейца, Русий успел присесть и, дождавшись, когда рука с зажатым в ней клинком пронесется над его головой, поймал ее за запястье и швырнул противника за спину. Огромная, весившая не менее ста килограммов махина гвардейца взвилась в воздух и, пролетев через всю каюту, ударилась в переборку с такой силой, что оставила вмятину на тусклой поверхности металла. Враг сполз вниз и остался недвижим.

И только сейчас Русий бросился к Ариадне. Только сейчас. Но было уже поздно. Жизнь уже ушла сквозь две крохотные дырочки — смертельная прямая, пронзившая сердце.

Глаза девушки меркли, но с губ сорвалось последнее:

— Люблю.

Русий рухнул на колени и завыл. Дико и страшно. Крик его потряс Дворец, наполнившийся топотом бегущих людей. Едва в проеме появилась человеческая фигура, Русий схватил бластер Тесея и, не сознавая, что делает, выстрелил прямо в размытый контур.

Затем в голове его помутилось, и он рухнул на тело Ариадны.

С этой смертью закончилась эпоха строительства мира. Началась его агония.

Часть четвертая. Агония

Глава первая

Вставало Солнце. Лучи его пронизали зеленую поверхность моря и растворились в непрозрачной глубине. Белые барашки беспокойных волн роняли соль на кедровые доски бортов.

Хлопнул полог сооруженной из просмоленной парусины кормовой каюты, и на палубе появился Русий. Три недели, прошедшие со дня смерти Ариадны, сильно изменили его. Он осунулся, лицо, и без того жесткое, напоминало высеченную грубым резцом маску, в которой были гнев, боль, страдание и, может быть, капелька недоумения, обиды на так несправедливо обошедшуюся с ним судьбу. Три недели хандры и болезни, поразившей сильное тело, когда он не мог пошевелить ни ногой, ни рукой, когда он отказывался от пищи и не хотел видеть Солнце. Когда он не поддавался никаким уговорам и жаждал смерти…

Но несколько дней назад Командор бросил опечаленному Гумию, небрежно и негромко, но чтобы слышал Русий:

— Он слабак. Он сломался.

И тогда Русий встал и попросил поесть. Затем, пошатываясь, направился на тренировочный дворик. Несколько дней он провел в яростной борьбе с самим собой, торопясь обрести то, что потерял за предшествующие недели, словно догадываясь, что грядут вихреносные события. Еще вчера он рубился тупыми мечами с гвардейцами. Рубился столь яростно и всерьез, что четверых его противников унесли истекающими кровью, а пятому он ухитрился отрубить руку. Больше драться с ним никто не захотел, гвардейцы лишь отводили глаза, когда, потрясая окровавленным мечом, он вызывал их на поединок. Командор, наблюдавший за этой сценой, насильно увел Русия во Дворец.

— Остынь. Тебе не мешало бы проветриться. Хочешь пожить несколько месяцев у Инкия? Я вызову ракету.

Русий отрицательно покачал головой.

— Нет.

— Может, у Кеельсее?

— Нет. Я поеду на Круглый Остров.

— Пора бы уже забыть о ней, — сказал Командор и тут же пожалел о сказанном.

Глаза Русия вспыхнули яростью, и он был готов взорваться вспышкой, столь знакомой самому Командору, но огромным усилием воли сдержался и лишь спросил:

— А ты бы смог позабыть Леду?

— Смог бы, — без промедления ответил Командор.

— Тогда ты действительно страшный человек. Хотя нет… Ты лжешь. Ты легок лишь на словах, а в действительности раним не менее, чем я.

— Даже больше, чем ты, — поправил Командор. — Но я смогу забыть ее. Забыть не сердцем, а умом. Она не стоит любви.

— А вот я не могу, — прошептал Русий. — И поэтому я поеду на Круглый Остров. Это обязательно. А дальше делай со мной, что хочешь.

— Ну хорошо, как знаешь. Возьми малую эскадру.

— Нет, только корабль. — Они шли нога в ногу, затем Русий нарочно сбил шаг. — Где похоронили Тесея?

— В море.

— Напрасно. Он был достоин Пантеона.