Остров

Это был вечер рассказов. Как и каждый вечер, они продолжались до глубокой ночи. О том, как жена, перепробовав все способы борьбы с выпивками мужа, однажды ночью сожгла ресторан, где он иногда задерживался, как на Итурупе цунами смыло местный банк, и люди несколько суток сетями отлавливали деньги, а потом сушили их в бане, о том, как отомстили какому-то подонку, облепив его во время сна сотней пиявок, и те высосали из него всю кровь до капли, о нравах и обычаях тунеядок, чье вольное поселение было расположено где-то в центре Острова... И еще много историй, верных и придуманных, тех, что на самом деле случались с рассказчиками, и тех, которые попросту очень уж понравились.

И никого не интересовало – происходило ли все это на самом деле. Рассказы были в характере Острова и вполне заменяли приключения тем, кто по роду своей работы был их лишен.

ВЕЧЕР КАКОГО-ТО ДНЯ. Положив подбородок на ладони, Дина с бездумным вниманием смотрела, как капли стеарина рывками скользят вниз по свече, наплывают друг на друга, срываются на столик и мутнеют, покрываясь мелкими морщинками. Ею овладела приятная, ноющая грусть, которая всегда почему-то связывалась с болью заживающей ранки, когда хочется, приподняв корочку, посмотреть на тонкую розовую кожицу, а потянув сильнее – убедиться, что она еще не зажила, что из-под нее вот-вот покажется маленькая, застывающая, как стеарин, капелька крови.

От резкого стука в дверь Дина вздрогнула. И даже ответить не успела – зеркало с ее тусклым силуэтом и огоньком свечи отъехало в сторону, и она увидела Сашу. И заволновалась. И обрадовалась своему волнению.

Дина понимала, что с этим парнем у нее ничего не получится, и удивилась, заметив, как вздрогнули ее пальцы, ощутив неровные удары сердца, будто оно с этой секунды гнало кровь только вверх – к лицу, щекам. Ничего не получится, повторила она про себя. Все это пошло и ненужно... Тут нужна готовность идти на что угодно, забыть обо всем. Нужно быть бесшабашной, глуповатой, наивной. Короче – молодой. А вот как раз этого-то у нее и нет, считала Дина. Есть настороженность, трезвость, неверие...

И все-таки, и все-таки... Дина хотела попробовать. Больше того, эти недостающие чувства она готова была попытаться вызвать в себе, даже сыграть их. Авось получится, авось что-то проснется в ней.

А Сашка, опершись плечами о дверной косяк, явно не рассчитанный японскими конструкторами на его телосложение, молча смотрел на женщину.

– Привет, – сказал он наконец.

– Добрый вечер, – ответила Дина и тут же поняла, что ответила плохо. Вышло церемонно и чуть ли не с превосходством.

– Не помешал?

– Входи.

– Отчаянная ты девка! – Сашка задвинул за собой дверь и сел напротив. Некоторое время они молча смотрели друг на друга через огонек свечи. Чувствуя, что не выдерживает ее взгляда, Сашка улыбнулся.

– Слушай, а ты замужем?

– А тебе-то что?

– Да вот интересно стало... Жениться время подошло... Мало ли. Так как же все-таки?

– Нет, не замужем.

– Я так и знал.

– Это почему же?

– А кто тебя возьмет? Уж больно завалящий мужик нужен. Ты не обижайся – за меня тоже не идут.

– Отчего бы? Завалящим тебя не назовешь...

– А знаешь, я чуть было не женился.

– Что же помешало?

– Понимаешь, ребята на охоту собрались, а тут свадьба... Пришлось отложить.

– Охоту?

– Нет. Свадьбу. Невеста обиделась. Слушай, ну а ты хоть целовалась?

– Да... Но сказать, чтобы мне очень это понравилось...

– Значит, плохо целовалась, – убежденно сказал Сашка. – Пьян, наверно, был мужик-то твой?

– Наверно. И спать ему пора было.

– Что же он сделал, когда отоспался?

– Извинился.

– Его можно понять... Я бы на его месте вообще из города уехал.

– Он так и сделал. Про него стали говорить, что это, мол, тот самый, который с Диной целовался. И он не выдержал.

– Слушай, – сказал Сашка, – хочешь поцелую?

– Боюсь, у тебя выйдет не лучше, чем у того мужика.

– Тю, дурная девка! Никак его забыть не можешь?

Дина решила не обижаться. Подтверждая оскорбительные в общем-то предположения, она тем самым как бы говорила, что все было иначе. Взяв спички, зажгла вторую свечку, маленький, обезображенный потеками огрызок.

– Наши скоро придут, – сказала она.

– Хочешь, чтобы они свечку подержали? – хохотнул Сашка, но тут же смолк, почувствовав, что вышло грубовато.

– А чего ты все время хамишь? – серьезно спросила Дина. – Это у тебя потребность такая?

Сашка поднялся и сел рядом с Диной.

– Знаешь, не дуйся... Ну, не могу я с тобой разговаривать! Робею.

– Ты пришел поговорить?

Сашка диковато глянул на нее и, поколебавшись секунду, дунул на свечки. В купе сразу стало темно, но у него перед глазами еще несколько секунд стояло ее напряженное лицо и трепыхались маленькие желтые огоньки. Они казались зрачками – встревоженными, мечущимися, испуганными. Протянув руку, Сашка нащупал плечо, обтянутое тонким свитером.

– Руку-то убери...

– Дина, не надо... Пусть эта рука лежит там, куда я ее положил, ладно?

– Ну что ж...