Остров айлатки

– В заповеднике закрывают глаза на то, что произошло пятьдесят лет назад, а меня тайна Безымянного заботила все эти годы, – продолжал Гумилев, – Мне тогда восемь было, и мы с мамой жили в Никольском. До сих пор помню корабли с Медного, откуда выходили недоуменные алеуты. Здесь много странного. Взять вот то, что ты говорила – острова нет на картах. Да это потому, что со спутника его не видно. Эхолокация показывает пустое пространство над водой, только подводный камень. Согласно всем приборам измерения, Безымянного просто не существует.

– Это невозможно.

– Действительно, в наш век, когда географические объекты измерены до мельчайших деталей, ты точно знаешь глубину океана в том или ином месте, высоту горы там-то или там-то, остров, которого нет, воспринимается дикостью. Но факт остается фактом – мы сейчас на острове, который не нанесен ни на одну карту.

– Ну хорошо… – сказала Натка, – Почему вы думаете, что это явление биологическое?

– Девочка моя, это мое предположение. На самом деле, я понятия не имею о природе этого острова. Может быть, здесь вовсе нарушены законы физики…

– Да бросьте! – не выдержала Натка.

– Я не шучу, – сухо сказал биолог, – Марина, мама Мишки – я сказал тебе, что она гидрологом была. Так вот, мы плавали с ней на Безымянный один раз. Она сказала, что такой туман, как здесь, физически невозможен.

– Тогда остров тоже был в тумане?

– Да он всегда в тумане, – Гумилев словно изрекал общеизвестную истину, – Когда ты ни приплыви сюда, он клубится и клубится. Утро, день, вечер – неважно. И дело не в том, что здесь всегда дожди и пасмурно. Этот туман состоит не из воды. Он не оставляет следов ни на какой поверхности. Под микроскопом не видно капелек.

– Вы меня разыгрываете? – не выдержала Натка.

– Ты еще спроси, правда ли я биолог, – пожал плечами Гумилев.

– Сейчас папа говорит правду, – сказала Мишка, глядя Натке в глаза.

Вот Мишке Натка верила безоговорочно. Такая, как она, не станет принимать участия в дурацких розыгрышах. Такая, как она, даже врать не умеет, наверно. Будто пытаясь схватить выпадающие из рук катушки с нитками, которых она взяла слишком много, Натка протараторила:

– Если… если все, что вы говорите, правда… если остров не видно с неба, если локаторы не берут, если тумана нет, но он есть, если люди сходили с ума… То здесь не вы один должны быть, а ватага исследователей! Физики, химики, биологи, да еще куча кого!

– Согласен, – кивнул Гумилев, – Да кто же поверит в такую чушь, что я сказал? Если принять это на веру, то сколько фундаментальных законов, на которых основано наше изучение мира, нарушено?

Натка не ответила.

– Понимаешь, ученые, особенно современные ученые – это люди, для которых два плюс два всегда будет четыре, а иначе они мыслить не могут. Им нужны готовые системы. Открытые за них кем-то великим законы, которые позволяют поддерживать стабильность картины мира, где все можно измерить и подсчитать. А когда они сталкиваются с тем, что выбивается из этого, такое явление становится «слепым» пятном. Может, мы на него посмотрим, но позже. А лучше и вовсе забыть. Потом впихнем в устойчивое мировосприятие «задним» числом.