Остров айлатки

«А ради чего тогда?» спросила мысленно Натка. Сердце ее странно скакнуло, на миг унеслось вперед, а затем вернулось в привычный ритм. Она поняла, что предвкушает от него определенный ответ. Мишка тем временем принесла соль и поставила покрытую сажей солонку прямо перед ее миской.

– Ого, как тебе Мишка услуживает, – удивился Гумилев, – Она вообще нелюдимая у меня. Как куда-нибудь придем, она обычно сама по себе, не разговаривает ни с кем. И уж точно соль не носит.

Под золотом волосом словно набух огромный помидор. Мишка отвернулась в сторону и стала вертеть вилкой в руке. Натка поняла, что слова отца ей совсем не по нраву. Гумилев же продолжал:

– Это я виноват. Никогда не думал, что детей заведу. А потом встретил одну женщину тут, на Командорских. Гидрологом была, ненадолго приехала над проектом работать. Через год появилась Мишка. Летали в Камчатский, других родильных домов тут нет. Не повезло, мать при родах умерла. Мишка с тех пор везде со мной, не на кого оставить.

Он говорил об этом так спокойно и отстраненно, словно все это происходило не с ним. «Что за человек такой?» подумала Натка, чувствуя, как подступает к горлу окаменевшее сердце, «Такие вещи говорит при своем ребенке. Это же равносильно сказать, чтобы она вовсе не родилась. Будто она обуза для него. Или кукла какая». Мишка сидела, уперев кулачок в подбородок и крутила вилку в свободной руке. Судя по всему, к подобным речам папы она уже привыкла.

– Значит, не за китами здесь? – Натка поспешила переменить ход беседы.

– Нет, – повторил Гумилев и нанизал на вилку огромный шмат борщевика. Поднес вареное растение к губам, но есть пока не стал.

– Папа сюда новый вид открывать приехал, – сказала Мишка.

– Новый вид! – воскликнула Натка. – И какой же?

Гумилев отложил борщевик, так и не отправив его в рот. Махнул огромной и широкой, будто ласт кита, ладонью, сказал:

– Вид это громко сказано. С этим островом интересная история связана. И я давно хотел в ней покопаться.

– Расскажи ей, папа, – подначивала Мишка.

– Я же рассказываю. Не перебивай. Наташа, скажи мне, сколько обитаемых поселений есть на Командорских?

– Ну Никольское, – протянула она и задумалась. Географию Командорских она изучала перед полетом, но сейчас все словно вылетело из головы.

– Можешь не думать. Это и все, – улыбнулся Гумилев, – Действительно, Никольское – единственный поселок на Командорских, на острове Беринга, самом крупном в архипелаге островов. Помимо Беринга, есть также острова Медный, Топорков, Арий Камень и Безымянный. Безымянного нет в атласе и упоминаний о нем тоже нет. А между тем, именно на этом острове мы сейчас и находимся.

– Но почему так?

– Постой, не гони. Я у тебя спросил, сколько сейчас поселений. Ответ – одно. Но в советское время было три. Кроме Никольского, было также село Преображенское – располагалось на Медном острове. И было еще село Отрадное вот на этом самом острове, где сейчас мы. Там жило по 100-200 человек, в основном, алеуты. Но в 1970-х годах оба поселка эвакуировали. Жителей переселили в Никольское. Преображенское и Отрадное стали необитаемы. А все потому, что в Отрадном люди стали сходить с ума.

– Что значит «сходить с ума»?

– Например, они уходили в море и топились там. Своим говорили «Море меня зовет». Другие просто сидели на земле, громко смеялись и будто с кем-то разговаривали. На слова других не реагировали. Пребывали словно под куполом в своем мире. Один алеут спрыгнул со скалы, а до того, как это сделал, сказал, что следует за своим отцом. А отца его уже давным-давно не было в живых.

– Ужас какой… Серьезно?

– Ну что я, врать стану. Тогда власти что подумали – совсем рядом ведь американцы, там на горизонте уже их острова начинаются. Тогда еще между нами и Америкой шла Холодная война, ходили слухи о самом безумном оружии, в том числе ультразвуковом. Власти подумали, что это американцы испытывают новые технологии на местных алеутах, возможно, через спутниковые волны, и быстро эвакуировали оба поселка. В официальной прессе, конечно, написали, что село упразднено для ускорения экономического развития.

– И что потом?

– Да ничего. В Никольском все спокойно было, никто с ума не сходил. Но обратно на Медный и Безымянный никого не переселяли, потому что вот это уже было бы экономически затратно.

– Подождите. Вы сейчас мне такую сверхсекретную штуку рассказали просто так, за завтраком?

Между опухшими веками и дряблыми мешками кожи биолога родился снисходительный взгляд.

– Я тебе рассказал, не потому что я дурак, – усмехнулся он, – А потому что это все чушь. Дело не в американцах и не в секретном оружии. Я думаю, причина сумасшествия местных была биологической.

– Поняла, – заключила Натка, – Вы приплыли сюда найти эту причину.