Остров АзерАиды [Азер и Аида. Сотвори себе остров|

В восемь утра я уже подходила к отчему дому, чтобы, укрывшись за деревом, взглянуть на своего отца, который по обыкновению отвозил сыновей к нянечке, потому что Дильбер-ханым работала в Академии Наук. Вот он вышел из подъезда, одетый с иголочки, такой же стройный и подтянутый, как в молодости, только уж очень седой... Интересно, вспоминает ли он меня? Скучает ли? Знал бы мой несчастный отец, что произошло с его единственной дочерью в коварной Москве... На секунду захотелось подбежать к нему, прижаться и выплакать всю свою боль, потому что он сильный и всегда знает, как быть...

Но я не сделала этого. Я не стала перекладывать на его плечи тяжесть своих мук, пусть папа проживѐт ещѐ несколько счастливых дней в неведении. Он ведь ещѐ ничего не знает, не думаю, что мама когда-нибудь осмелится позвонить к нему. Мама никогда не сможет сказать ему, что его дочь обесчестил еѐ родной брат. Бедная моя мать, наверное, проклинает себя, что позволила состояться этой родственной встрече.

А ведь всѐ было так замечательно задумано! Они с отцом придумали чѐткий план, согласно которому я должна была попрощаться с бабушкой Гретой и оправиться от тоски, живя рядом с родной матерью. Но план моих несчастных родителей рухнул, как карточный домик, потому что у толстомордого Рубена неожиданно проснулись сыновние чувства, и он прикатил в Москву...

А папа раньше, чем через два дня, матери не позвонит – такой у них условный срок: созваниваться по пятницам. Сегодня ещѐ только среда. Живи спокойно эти два дня, отец! Я глядела на его сыновей, моих кровных братьев, Ибрагима и Гусейна, продолжателей отцовского рода. Дедушка Ибрагим всегда жалел моего отца, говоря, что несчастному Мураду Аллах не дал сыновей, которые проводят его в последний путь на своих плечах. По понятиям дедушки, не было в жизни отца большего несчастья, чем быть вынесенным из дома на плечах чужих сыновей. Самого-то дедушку Ибрагима подняли и вынесли из дома на своих плечах сыновья, а наравне с ними поддерживал гроб его внук и продолжатель рода, Азер, собиравшийся стать моим мужем... Когда дедушка жалел моего отца, меня подмывало страстное желание успокоить его, поделившись, что Азер, мой будущий муж, заменит папе сына, ведь хороший зять – это тоже сын, но девичья скромность не позволяла мне делать такие признания.

Как гордился бы дедушка Ибрагим, узнав, что у отца моего родились сыновья, которые в положенный срок не дадут чужим рукам поднять его гроб! В этот момент я любила своих единокровных братьев так сильно, как никогда прежде. Как хорошо, что они у него есть! Я не успевала вытирать струившиеся ручьями из моих глаз слѐзы. Старшая же их сестра не оправдала надежд отца... Папочка мой! Дорогой, родной, добрый мой человек! Прости, что я не уберегла самое главное – твою честь... Но ты не знаешь главного: есть один человек, который на неѐ имеет не меньше прав, чем ты. Этот человек – мой законный супруг Азер, признанный только небесами. Его я подвела ещѐ больше, чем тебя... В этот момент отец, рассадив шалунов в машину, отъехал, а я отчаянно зарыдала им вслед....

Всѐ! С самым трудным покончено. Хотелось ещѐ увидеть тѐтю Фатю, но это рискованно - я слишком люблю еѐ и могу сорваться. И поэтому: полный вперѐд! Дальше – начинался театр одного актѐра. Я долго выбирала такси, пока, наконец, не встретила тот вариант, который соответствовал бы моему плану: еле дышащий «Москвич» старого образца с отбитыми залатанными дверцами, которым управлял пожилой согнувшийся человек с кепкой на голове, подходил мне, как нельзя больше. Я остановила машину и попросила водителя-частника отвезти меня в сторону моря, внутренне моля его согласиться. Старик заломил высокую, на его взгляд, цену. Я усмехнулась: он еще не знал, какой подарок ждет его от той, для которой деньги больше не имели никакого значения. Отчаянно крутя отломанную ручку на дверце, в надежде открыть окно, я жадно вглядывалась в мелькающий за стеклом родной пейзаж самого красивого полуострова в мире – Апшеронского. Красивее него мог быть только Остров Азераиды, на который хотел увезти меня Азер, мой ненаглядный возлюбленный...

Старый «Москвич» медленно катил в сторону нашей дачи, и я уже начала опасаться, что не доеду – настолько опасной была езда на этом насмерть заезженном, давно отжившем свой срок железном коне. «Как странно - думала я, - старая машина, которой давно пора на покой, сопротивляется, а молодой, пышущий здоровьем организм не желает больше бороться...»

Бедный старик-таксист, получив неслыханно щедрые «чаевые» из рук девчонки, недоверчиво смотрел на меня, не веря своему счастью.

- Я получила наследство, - успокоила я его. – Вы – первый, кто узнал об этом, и поэтому я хочу дать вам магарыч.

Машина спешно отъехала, а я с умиротворением улыбнулась тому, что осчастливила сегодня бедную семью таксиста. Наверное, до конца своей жизни, бедный старик будет рассказывать детям и внукам о дурочке, которая одарила его суммой, намного превышающей его годовалый заработок.

 

Глава 78