Остров без тайн

Весёлая пичуга, конечно, заметила притаившихся за кустом наблюдателей. Она перепорхнула на другую ветку, чуть подальше, повернула голову, скосила глаза и, убедившись, что вихрастый паренёк с толстенькой девочкой сидят спокойно, занялась своим делом. Ни секунды она не была без движения - вертелась, прыгала, перелетала с куста на землю, с земли к гнезду, где попискивали её птенцы, оттуда - на сосну, снова к гнезду, беспокойная, неугомонная, живая.

Казалось, что синица совершенно беззаботна. Но это именно казалось. На самом деле она деятельно заботилась о пище для своих малышей. То и дело в её коротком прямом клювике мелькали какая-нибудь личинка, гусеница, червяк.

- Вот прожора,- шепнула Соня.

- Ты считай, считай,- напомнил Петя.

- Уже больше пятидесяти…

Скоро запел пионерский горн, сзывая всех к обеду.

- Пойдём, нет? - спросил Петя.

Соня сделала большие глаза:

- А как же! Разве можно опаздывать!

Петя поскрёб ногтем нос и нехотя поднялся.

- Можно и пойти. Опыт, считаем, закончили?

По дороге они занялись арифметикой. Расчёт был такой. Они вышли из лагеря в час дня. А сигнал на обед подают в два часа. На дорогу - десять минут. Получается, что за синицей они наблюдали пятьдесят минут. За это время она поймала, по подсчёту Сони, семьдесят шесть, а по Петиному -семьдесят девять насекомых. Петя согласился на семьдесят шесть. Выходит, за каждые десять минут - пятнадцать насекомых, а за час - девяносто. Если считать, что синица трудится двенадцать часов в сутки,- за это время она уничтожает тысячу восемьдесят всяких личинок, жучков, гусениц.

- Ой-ё-ёй,- сказала Соня и даже остановилась.- Тысячу восемьдесят?!

- Вот чудная. Сама же считала!.. Идём.

В тот день Петин авторитет очень поднялся. Соня робко попросила разрешить ей ухаживать за птицами.

И всё было бы чудесно - не случись одна неприятность. Клетка, в которой жил зяблик, сломалась, и Петя временно пересадил его к синицам. Днём в живой уголок зашла Соня, чтобы сменить у птиц воду. Она зашла в комнату и… остолбенела от ужаса.

Одна из синиц, вцепившись в спину зяблика, короткими резкими ударами клюва долбила его по голове. Зяблик жалобно и слабо попискивал, тельце его дрожало.

Соня взвизгнула, сердито зашикала, замахала руками. Синица выпустила жертву и перескочила на ветку, закричав тревожное и злое «тер-ррр». Зяблик поник головой, глаза его прикрылись мутной плёнкой.

Соня бросилась за Петей.

Когда они прибежали, зяблик был мёртв. Синица выклёвывала из его продолблённой головы мозг…

Позднее Петя узнал, что в неволе, а иногда и на свободе, эти милые непоседы - синицы ведут себя как хищники и лакомятся мозгом пернатых, нападая подчас на более крупных птиц.

Что же тут особенного? - рассудил Петя.- Ведь кошек или собак мы не перестаём ценить оттого, что они хищники.

Соня, однако, рассуждать так спокойно не могла. Как только она подходила к вольере, перед глазами её вставала эта картина: маленькое дрожащее тельце беспомощного зяблика и синица, вцепившаяся в него. Интерес к птицам у Сони потухал. Петя пытался вновь разжечь его. Он рассказывал удивительные истории про грачей, сорок, иволгу, а однажды, откопав в лагерной библиотеке какой-то старый альбом с рисунками животных и птиц, потешил Соню рассказом о длиннохвостой портнихе.

- Она в Индии живёт, в Гималайских горах. Вот такая маленькая, а хвост - вот такой. А портнихой знаешь почему называется? Потому что портниха. Чего глазами хлопаешь? Шьёт! Не веришь?.. Вот она гнездо совьёт - из шерсти, из тростникового пуха, а потом зашивает его в такой мешочек из листьев. Нитками. А нитки сама скручивает. Здорово, да?

Соня соглашалась с тем, что всё это, конечно, здорово и очень интересно, но на синиц смотреть не желала и вообще отказывалась от всех «птичьих дел». Теперь её больше привлекали Ванины опыты с растениями.

Вот и сейчас, зайдя в живой уголок, она подошла к Ване и стала расспрашивать его о принесённых им образцах для гербария. Спрашивая, она осторожно, словно боясь причинить боль, касалась поблёкших зелёных листков.

- Сонь, посмотри, какое яичко,- позвал Петя.

Соня обернулась.

- Вытащил из гнезда?!

- А что ж особенного? Я ведь гнездо не разорил. Только одно взял.

Соня надулась, засопела и, покраснев, пробормотала:

- Ты, Петя, походишь на своих синиц. Какой-то безжалостный.

Петя собирался, видимо, возразить ей, но то ли не нашёл нужных слов, то ли раздумал - махнул рукой и сказал:

- А ну вас!

Минуты через две он спросил:

- А Ваня, значит, не безжалостный? Растения с корнем вырывать - это ничего?

- Я же для гербария,- тихо отозвался Ваня.

- А я? Не для коллекции, что ли?

- Ну, я ничего и не говорю.

- Знаем, как не говоришь!

- Что ты знаешь? Ну что?

- Перестаньте, пожалуйста, ну, мальчики, ну, прощу вас, перестаньте.

Соня заметалась от одного к другому и была готова заплакать.

Петя усмехнулся, пренебрежительно сказал «Чижики!» и вышел.

Соня сразу присмирела, сделалась грустной.

- Рассердился,- жалостливо сказала она и покачала головой.- Вы с ним поссорились?

Ваня засопел.

- Сам виноват,- пробормотал он.- Со своими птицами и дисциплину забыл, и товарищей.