Остров безветрия

Вечером Алины мама и папа рассматривали старинные фотографии в альбоме. Оля тоже любила их рассматривать.

В прабабушкином альбоме были открытки со старинными поздравления ми: «С Рождеством Христовым», «С праздником Святой Пасхи». Так до революции прадедушка Оли, извозчик Савелий, поздравлял прабабушку кухарку Марусеньку. Потом была их общая фотография: прабабушка Маруся — молодая девушка в красивом длинном платье и прадедушка Савелий — усатый кавалер в пиджаке, с галстуком бабочкой, в сапогах с галошами и с тростью.

— Мама, ты так на прабабушку похожа! — каждый раз удивлялась Оля и сейчас удивилась тоже.

Там же, в альбоме, лежало письмо товарищей красноармейца Савелия к уважаемой Марии Степановне о том, что муж её геройски погиб в бою с бандитами.

В другом альбоме были фотографии бабушки Зины и дедушки Бориса. Пионерский отряд, все коротко подстрижены, все в одинаковых футболках. В первом ряду мальчишки легли на пол, следующие два ряда сидят, последний ряд — стоит.

Один из мальчишек, опиравшийся локтем о пол, чему-то улыбался.

«Я всегда был у твоих ног», — такая была надпись на обратной стороне фотографии.

— Это твой дедушка, — объясняла мама. — Он был весельчаком. Они с бабушкой вместе учились и вместе пошли на завод. И точно — даже на фотографии с надписью «Бригада №5 Механического цеха» они были рядом, и дедушка улыбался.

Дедушка провоевал всю войну, вернулся целым, невредимым и по-прежнему весёлым! Через год, однажды в выходной поехал их цех за грибами в лес. Дедушка больше всех шутил и пел смешные песни. А из леса ехали без него. Он подорвался в лесу на мине, оставшейся от войны. Через шесть месяцев родилась мама…

Сколько раз смотрела Оля эти старые альбомы с фотографиями и поздравительными открытками, и всегда лежали в альбоме два письма, сложенные треугольником. В скобках под бабушкиным адресом на них было написано: «Передать Вере Дмитриевне Палтусовой».

Только сейчас Оля обратила внимание на фамилию. Она даже вздрогнула.

— Мама, откуда эти письма?!

— С фронта. Ты же видишь — обратный адрес «полевая почта». Наш довоенный сосед писал своей жене. Он думал, вдруг она пришлёт моей маме свой адрес, а мы ей перешлём письма. Но адрес она не прислала, и он тоже не вернулся с войны.

Получалось, что Оля много раз держала в руках письма от сына капитана Палтусова и не догадывалась об этом!

— Можно, я их почитаю?

— Что ты, Оля! — испугалась мама. — Чужие письма читать нельзя. Я сама их ни разу не читала.

— Теперь это не письма, а исторический документ эпохи, — сказал папа. А документы читать можно.

Папа развернул письмо.

«Дорогой мой Николай Николаевич!

— Надо же, — удивился папа, — как будто мне это письмо написано.

Через несколько минут на нас пойдут фашистские танки. В бинокль видно, они уже выстроились. Мы не отступим, но останемся ли жить — не знаю. У нас осталось по две гранаты на каждого, а у пушкарей почти нет снарядов. Как бы я хотел, чтобы это письмо было не последним! Как бы хотел написать тебе ещё много писем или быть сейчас с вами, подбрасывать тебя в воздух, чтоб ты смеялся у меня в руках. Но времени мало, а надо сказать самое главное. Я уверен, ты вырастешь умным, добрым и смелым, как твой дед. Недавно я прочитал его дневники… Я знаю, ты воспитаешь своих детей так, что они будут помнить нас и продолжать наши дела. Потому что самое святое дело теряет смысл, если у него нет продолжателей. Помни меня и моих друзей. Знай, что сейчас мы отдадим наши жизни, чтобы жил ты и твои дети. Я пишу тебе, как большому и умному человеку. А тебе всего лишь два года! Если бы ты знал, как я мечтаю увидеть нашу победу своими глазами!

Твой отец командир батальона Николай Юрьевич Палтусов».

— Вот видишь, — сказала мама и отвернулась, чтобы вытереть слёзы. — Не зря мы храним в сундуке его тетради. Вдруг объявится сын. Прочитает письмо и будет знать об отце.

— Да, — проговорил папа, осторожно складывая письмо, — это и на самом деле документ эпохи. Его, пожалуй, в музей надо сдать, чтоб все читали, все знали.