Остров Бога

У братьев были дети, у детей опять, дети, потом снова дети, и некоторые из них вели себя плохо. Вот, к примеру, Исав, взял и женился на двух хеттянках* сразу, и ещё, чтоб «порадовать» родителя своего Исаака, очаровал  Махалафу, дочь Исмаила, своего дядюшки пустынного. Да, и Исмаил вёл себя необдуманно, и тоже через любовь. Он, маму свою Агарь египтянку, почитая, тоже решил по её совету   связаться  брачной узой с египтянками. И дети его, с египтянками, и их дети, вот и получается, что от потомков Сима, ускакали они далеко, на красивых арабских скакунах. А странного в этом нету ничего, потому что ангел, утешавший Агарь, предрёк ей вещи обидные для её материнского самолюбия и открыл глаза на плохое к ней отношение Сары, отъявленной, между прочим, семитки: "Вот, ты родишь сына, и наречешь ему имя Ишмаэль - сказал ангел,- И будет он дикарь-человек,… Он будет между людьми, как дикий осел». Такое беременным говорить нельзя, ангел, они могут насилие над собой сделать, чтобы осла дикого не родить!  Эх, ангел, ангел, чему учили то: египтянке беременной от семита, и  такие пророчества! Так что, наслушавшись этих бессердечных речей Агарь, как любая себя уважающая  рабыня, рванула в пустыню подальше, от своей  хозяйки Сары, которая  хоть и не хлестала её полотенцем по смуглым ланитам, но ревновала, как заведённая. На той безводной равнине, обидчивая Агарь,  чуть не потеряла, сына подростка, Исмаила, не в том смысле, что они в прятки играли, и он спрятался ненаходимо, а в том, что они вылакали всю воду, и бедняга чуть не издох от жажды. Вот тут опять объявился тот не тактичный Ангел, и отвёл психующую маму к колодцу.  Жалко только, что с тех пор потомки Исмаила, женятся на египтянках, а они, все как одна, из потомков Хама,

вот и «охамели», племянники островитян полностью, и это легко читается,    в их  уже  несемитских, игривых глазах. Ну, щебечут они между собой, на языке из семьи семитской, на нём же вопят «Аллах Акбар» когда  дергают за верёвочку, что бы к гуриям отбыть, и на семитском наречии молятся, умоляя Мухамеда испросить у Бога для других семитов скоростного издыхания, а это всё не по-нашему, не по семитски!

*Хетты (неситы) — индоевропейский народ бронзового века, обитавший в Малой Азии

Современное употребление понятия «семиты» было введено в обиход германским профессором  Шлёцером, человеком мало пьющим и поэтому удалённым М.Ю.Ломоносовым обратно в родную Германию, подальше от так любимых холмогорским мечтателем, соленых огурцов.

Эх, герр Шлёцер*, герр Шлёцер, душу то, душу, измерять вы не умели, вот и путаница!

Недавно судьба свела меня с ректором одного международного гуманитарного училища, а как  зовут ректора, извините, не помню, а и помнил бы, не сказал бы! Мог бы посмотреть в Интернете, но ленюсь. И вот мы поругались, до мощных выбросов желчи и довольно диких аргументов. Это я, с ректором то! Меня   поименовали «расистом», а его,   не скажу как, но  гадко. А в душе, ещё хуже. Началось  всё с того, что я начал разглагольствовать о ничтожности вклада арабов в мировую   культуру. Ну, не с места же в карьер начал, а по причине ректорова интереса к перспективам мирного процесса  на Святой земле, и их, арабов изобилия в  ресторации, где мы питались.

Я шелестел потихоньку, причём без всякого шовинизма, когда ректор вдруг заявил, что «вклад арабов в развитие цивилизации просто недооценен». Тут я подскочил, гремя столовыми приборами, и разъярился. Его  заявления типа, «а   1001  ночь»?  а « цифры арабские»,    отметал я  с презрением, оттого, что «сказки» отредактировал до неузнаваемости их переводчик Антуан  Галлан, а таких славных парней как Аладдин и Синдбад, просто придумал.   Цифры же знаменитые, и вовсе по-арабски, называются        « индийские». «А компас?», пискнула хорошенькая ректорова дочь. «Китайцы изобрели», недовольным голосом прервал её папа. Потом мы добрались до происхождения видов и человеческих  рас. Его аргументы в споре о равенстве-неравенстве рода людского, сводились к тому, что: «уже доказано изначальное равенство всех пород», а мои, к злобным  вскрикам типа:   « а факты почету-то говорят об  обратном ». В процессе наших «борений и воев», я вдруг осознал, что он моих аргументов не слышит, и даже не может услышать. Как любой левый интеллектуал, как они любят величать друг друга, ректор отключил уши и сознание, «не желая согрешить даже слушаньем» против  святости либеральной идеи. Ну, я возьми и процитируй трёх тысячелетней древности   слова: «Кто отклоняет ухо свое от слушания Закона, того и молитва—мерзость».