Остров бывших

Куда мы? – спрашивает Мира и Марк в ответ сильнее сжимает пальцы на руке.

–

Увидишь.

ГЛАВА 4

Лифт везет Марка и Мирославу на две палубы выше, туда, где на просторной террасе стоят накрытые темно-зелеными скатертями столики на двоих и официанты в белоснежных рубашках бесшумно снуют между гостями.

Марк всегда выбирает лучшее. Из двух предложенных вещей, мест или людей он с неизменным чутьем отдает предпочтение тому, что стоит, выглядит или подает себе дороже. Даже если речь идет лишь об ужине в одном из многих развлекательных мест на борту огромного лайнера.

Мира знает, что этот ресторан – лучший. Как и платье на ней. Впрочем, как и она сама, но только почему-то в последнем у нее полной уверенности нет.

Марк сажает Миру за стол и она разминает руку в том месте, где он держал ее. От пальцев останутся синяки, но для таких случаев в аптечке Миры есть специальный крем. Она надеется, что он поможет, так как совсем не хочет просидеть остаток круиза в каюте.

Приносят меню и Мира отвлекается, немного расслабляясь. Аппетита нет, но она заставляет себя выбрать что-нибудь любимое, что сможет съесть при любых обстоятельствах.

Марк берет винную карту и заказывает белое сухое, урожай тысяча девятьсот шестьдесят пятого года. Мира просит воды и когда официант приносит бокал, делает глоток. Горло еще саднит и не мешало бы сходить в туалет, но Мира не решается – один раз она уже отпросилась и пока непонятно, что в ответ на ее вранье придумает Марк.

– Как тебе бар? – он говорит вежливо и бесстрастно, но Мира умеет читать между строк. Вспоминает словесную перепалку со Стасом и неожиданно для себя улыбается.

– Никак, бармен не успел меня обслужить.

– Значит, мартини тебе заказал невидимка? – Мира молчит.

Но не потому, что ей нечего сказать, а потому что она должна продумать ложь от начала и до конца. Иначе он поймает ее, запутает, и она опять проиграет в словесной дуэли.

– Нет, это был подкат.

Теперь молчит Марк. И Мира знает, что эта полуправда, возможно, изменит немного расстановку сил за столом.

– И ты… приняла его?

– Я не успела, – официант приносит заказ – греческий салат и сырные палочки в панировке. Мира благодарит его и берет в руки приборы. – В любом случае, мартини от незнакомца лучше шампанского от мужа. Которого я кстати, так и не увидела.

Она разрезает лист салата, накалывает на вилку половинку помидора и сыр и отправляет в рот. Жует медленно и смотрит прямо на мужа. Опасная затея, но что-то подсказывает ей, что сегодня все сойдет с рук.

Марк кивает.

– Значит, я вовремя тебя нашел. В мартини мог быть порошок или экстази, – Мира перестает жевать, сглатывает, в бессилии сцепив зубы. – И тогда лежать тебе без трусов в грязном туалете этого прекрасного во всех отношениях корабля.

Вот так всегда.

Стоит ей поверить в то, что она может обыграть его на словах, он рубит с плеча, переворачивая сказанное наизнанку.

Снова и снова заставляя сомневаться в себе.

– Этого бы не произошло. Я собиралась идти в каюту.

– Мира, что происходит? – если бы мог, Мира знает, Марк швырнул приборы на стол, но он лишь сжимает их покрепче, упирая основанием в стол.

– Я хочу развод…

Слова слетают с губ раньше, чем она успевает опомниться. Слюна, вязкая и густая, блокирует язык. Мира делает глоток и кашляет, опять подавившись.

Марк молчит, но по глазам не понять, о чем он думает. В тишине проходят бесконечные минуты и Мира, не выдерживая его прямой взгляд, опускает глаза, чувствуя себя маленькой и никчемной.

Люди за соседними столиками болтают и смеются и их голоса сливаются в один сплошной гул, от которого еще сильнее болит голова.

– Причина?

– Что? – Мира смотрит на Марка, но не видит и тени недовольства или гнева на его лице.

– Почему ты хочешь со мной развестись?

Хороший вопрос.

И причин у нее много, больше, чем достаточно, но Мира не торопится с ответом, потому что знает – все ее доводы он разобьет в пух и прах контраргументами. Поэтому она должна назвать такую причину, которую он не сможет извратить и повернуть против нее.

– Я хочу ребенка. А ты нет.

– Разве я говорил тебе, что не хочу детей?

– Нет… но ты и никогда не говорил, что хочешь.

– Когда-нибудь, почему бы и нет? – он пожимает плечами, возвращаясь к еде, как будто вопрос исчерпан и не нуждается в дальнейшем обсуждении.

И Мира вспыхивает злостью. Потому что терпеть не может это его «когда-нибудь», вызывающее в душе лишь горечь неопределенности, в которой нет точного ответа, а лишь ожидание будущего, которое может и не случиться.

– А когда, Марк? Мы десять лет женаты, мне в следующем году тридцать три. Ты, может быть, сможешь сделать ребенка и в семьдесят, а я не факт что смогу даже сейчас!

– Ну, ты мне льстишь, конечно, – он улыбается, а Мира чувствует, как почва опять уходит из-под ног.

– Ты меня не слышишь… я так больше не хочу!

– Потому что ты несешь чушь, – Марк встает, пододвигает кресло ближе к Мире и садится рядом, берет ее за руку и гладит, перебирая пальцы. – Вот представь, что у нас есть ребенок. Где бы ты сейчас была?

– Дома… – чуть погодя шепчет Мира чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы.