Остров Демонов

— Не совсем, дядя, — ответил Турнон. — Я понял, что ваша племянница через несколько лет станет еще прекраснее. Я готов вернуться к нашему первоначальному соглашению: я плачу шесть тысяч крон, и ты останешься опекуном до тех пор, пока она не достигнет зрелости.

Роберваль прищурился. Он понял, что Турнон рассчитывает на нечто большее.

— А что с вашей экспедицией?

— Его высочество и тут помешал мне. Сейчас планируются кампании в Артуа и Пьемонт, чтобы отомстить императору. Но в казне нехватка денег. В ней всегда нехватка. На самом деле дофин выступил против второй экспедиции в Канаду только потому, что ее поддержали мадам д'Этамп и адмирал. Он злопамятен во всем, что касается его драгоценной Дианы.

— Казалось, что он был вдохновлен этой идей до появления Картье, — сказал Роберваль.

— Если бы это была его идея, — согласился Турнон. — Но после этого король сразу переменился. Он шутил со мной, но сказал, что я слишком нетерпелив — во всем. Он не понял, что я не могу ждать.

Роберваль повернулся к Турнону.

— И все-таки собираетесь плыть?

— Я поплыву, — ответил Турнон, — даже если мне придется самому финансировать экспедицию.

— И это вам воздастся… из приданого Маргерит, — медленно сказал Роберваль.

Турнон изучающе посмотрел на Роберваля.

— И что?

— А то, мой племянничек, — порывисто воскликнул Роберваль. Он тоже грезил жаждой, более сильной, чем жажда золота — жаждой власти. — Я разрываю свое старое соглашение с вами. Вы говорили, что сами назначаете губернаторов. Так вот, когда я стану одним из губернаторов новой колонии — только в тот день вы получите Маргерит!

— Ну что ж, так и запишем, — кивнул Турнон.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ГЛАВА 16

Под деревянными башмаками Маргерит резко хрустел снег — рано выпавший в этом году и почти везде уже растаявший, за исключением тех мест у стены, где намело большие сугробы. Холодный ветер обжигал разгоряченные щеки девочки.

Ее дядя написал, что они скоро приедут. И Маргерит была уверена, что они едут сюда с единственной целью.

Она дотронулась до изумруда на своем пальце — с мимолетным упреком в адрес Святого Иуды. Только ради него она носила это кольцо: чтобы с каждой молитвой напоминать ему о столь необходимом ей чуде. Тем не менее, оно принадлежало маркизу. Сегодня он прислал ей большой кулон, как напоминание о своем скором приезде и роскошное платье из бледно-зеленого бархата — как напоминание о весенних островах.

Такой пышный наряд предназначался не для украшения замка Коси и не для собора Святого Вульфрама в Аббевиле. Он мог означать только то, что долгий торг между ее дядей и маркизом завершен — и ей предстоит ехать в Париж, чтобы приготовиться к свадьбе; и что маркиз закончил снаряжение очередной экспедиции к Новой Земле. За эти годы он дважды приезжал, чтобы повидать ее, и каждый раз Маргерит молилась, чтобы ее лицо или характер разонравились ему. Но в обоих случаях при виде ее молодости и непокорности в нем все больше и больше разгоралась страсть. Ей же Турнон казался все более старым, несмотря на все попытки молодиться.

Сейчас она знала, что ее время пришло. Вот уже полгода — с того дня, как ей исполнилось пятнадцать — девушка каждую ночь и каждое утро благодарила Святого Иуду за то, что проходили дни. Теперь-то она поняла, что это ее дядя под всевозможными предлогами оттягивал свадьбу, боясь, что ее судьба выйдет из-под его контроля; но за эту отсрочку она была благодарна.

Маргерит подошла к старой яблоне и неуклюже, путаясь в накидке и платье, взобралась на ветку, которая служила когда-то Пьеру воображаемым скакуном. Она прислонилась к стволу дерева и почувствовала, что вот-вот расплачется. Но тяжело плакать, когда ты так молода, и к тому же тебе в лицо бьет холодный декабрьский ветер. Она закрыла глаза и попыталась думать о Пьере. Казалось, это было так давно. С момента их последней встречи прошло четыре года. За это время она получила от друга два письма: один раз — когда он стал пажом при дворе, и второй — когда отправился со своим дядей в поход на Пьемонт. У нее не было возможности ответить и связь, казалось, оборвалась. Девушка понимала: писем было так мало потому, что аббат, по всей видимости, перехватывал весточки, посылаемые с курьерами Шабо. Один раз посланный солдат подошел к ней и внимательно осмотрел с ног до головы, словно должен был в точности описать ее.

— Он спрашивает о вашем здоровье, мадемуазель, и о том, ждете ли вы его.

— Я прекрасно себя чувствую, — радостно ответила Маргерит. — И я… я по-прежнему здесь…

Она не могла рассказать этому незнакомцу, который, казалось, приехал вовсе не от Пьера, о своем ожидании — о своем страстном ожидании. Но, похоже, он и сам все увидел, потому что выглядел удовлетворенным.

Маргерит устроилась на ветке поудобнее и заглянула в сад. Жаль, что снег уже растаял, потому что под его волшебным покровом казались прекрасными даже голые деревья и убранные пшеничные поля аббатства.