Остров дьявола

- Я сказал: "будет". Завтра, - с некоторым раздражением ответил Дикс, и отрешенный взгляд его уходил в пустоту, в пространство. - Завтра поговорим. До свидания. - Внезапно оборвав разговор, Дикс круто повернулся и все так же необычно для себя самого, сутулясь, направился к своему дому, оставив Макса в недоумении. Выдержки и хладнокровия Максу Веземану не занимать, каждый свой шаг он тщательно обдумывал и взвешивал обладая мгновенной реакцией на всевозможные перемены в обстановке. Не так просто было застать его врасплох, и все же то, что произошло в этот воскресный день, вызвало в нем некоторое замешательство. Как-то уж очень неожиданно и, главное, сразу обрушился на него каскад сплошных, совсем не схожих задач, требующих безотлагательного решения. Среди этих задач на первом месте стояла судьба Эдмона Дюкана. В том, что против него Левитжер затевает нечто трагическое, у Макса не оставалось сомнений, - но отсюда возникал вопрос: как помешать Левитжеру совершить задуманное? Высказанная Диксом мысль о том, чтоб вместо Левитжера сопровождал Эдмона на материк Веземан была неожиданной, идеальной, но совершенно не реальной, нечто из области счастливых надежд. Он знал осторожный, мнительный и крайне противоречивый характер Левитжера, прошедшего школу ЦРУ, и потому не питал особых иллюзий на тот счет, если Дикс попытается под каким-нибудь, пусть даже веским предлогом помешать Левитжеру лично проводить француза на материк.

И тут же возникал второй не менее значительный вопрос: почему Дикс хочет, чтоб вместо Левитжера сопровождал Эдмона лично Макс, а не кто-нибудь другой пониже рангом? И нужно ли вообще это "сопровождение"? Что за этим кроется? Нет ли здесь связи с просьбой Дикса, которую он обещал изложить только завтра? Какая разница, сегодня или завтра? Но Дикс видит разницу, и она, должно быть, существенна. Макс убедился, - теперь у него уже не было ни малейших сомнений, - что Дикс что-то затевает. Но что именно? Так в сознании Макса громоздились друг на друга вопросы, на которые необходимо найти точные ответы, и чем скорей, тем лучше. Однако мысли его снова возвращались к главному, к задаче номер один: как и чем помочь Дюкану? Прежде всего надо с ним встретиться с глазу на глаз, напомнить о "Черной книге", ибо, как полагал Макс, она стала для Левитжера и Куна камнем преткновения. Он попытался выдвинуть несколько гипотез о том, что может сделать Левитжер с Эдмоном, и в каждой из этих гипотез на карту ставилась жизнь Дюкана - передадут ли его в руки ЦРУ или расправятся с ним сами: не зря же он берет с собой Джека и Боба, зачем-то они ему нужны? А что если вместо Джека послать Нормана с определенной целью - помешать расправе над Эдмоном? Левитжер назвал конкретные имена: Джек и Боб, и на замену, под каким бы благовидным предлогом она ни была, он ни за что не согласится. Это лишь вызовет его подозрение. Итак, Эдмон остается беззащитным. Щемящее чувство сострадания и жалости всколыхнуло душу, подступило к горлу, и какой-то внутренний голос настойчиво и торопливо требовал: " Ищи выход, друг беззащитен и безоружен".

- Безоружен, - мысленно, как эхо, повторил Макс, и в тот же миг его осенило: оружие! Дюкан должен иметь оружие. Хотя бы пистолет. Из коллекции оружия, которой располагает Макс, ему вспомнился маленький пистолет двадцать второго калибра. Очень удобный в схватке на близком расстоянии. И к нему же патроны с отравленными пулями. Смерть неминуема, стоит только попасть в цель. Да, только так, пистолет, - это самое реальное, что в данных условиях может он сделать для Эдмона.

Он быстро зашагал домой, подгоняемый внезапно возникшей идеей. Пистолеты самых различных систем и образцов хранились у него в отдельном ящике письменного стола. Тот, который он решил передать Эдмону, серебристый, портативный, имел те преимущества, что его можно было незаметно упрятать в любом кармане. Макс надел резиновые перчатки, достал пистолет и тщательно стер с его поверхности отпечатки своих пальцев. Затем зарядил обойму патронами с отравленными пулями, завернул пистолет в носовой платок и положил себе в карман брюк. Что-то подталкивало его пойти сейчас к Дюкану, не дожидаясь вечера, как он решил перед этим. В то же время другой внутренний голос удерживал его, советовал не спешить, подумать. "Допустим я передам сейчас Эдмону пистолет, - размышлял он. - Зачем он ему именно сейчас? Сегодня Эдмону, кажется, ничто не грозит. Однако, имея оружие, эмоциональный, вспыльчивый Дюкан в состоянии экспрессии может им воспользоваться совершенно без надобности и тем самым непоправимо повредит себе и выдаст меня. Ведь ясно же, что начнут выяснять, как у задержанного оказался пистолет. Подозрение естественно падет на меня, поскольку я навещал его последним". Итак, благоразумие взяло верх, и он решил встретиться с Эдмоном только завтра утром и тогда же передать ему пистолет.