Остров для белых

10. «СПРАВЕДЛИВОСТЬ — МОЕ РЕМЕСЛО» Союз Справедливых Штатов. Буква Конституции США дополнена согласно ее духу. Самозащита без ограничений — за неспровоцированное нападение, побои, оскорбление, любое воровство — можешь убить преступника. Абсолютная меритократия: все занимаемые посты, все карьеры — всё прозрачно и по справедливости. Жесткие ограничения на банковский диктат: наличные обязательны к приему везде, за пользование картой приплачивает банк, а не клиент. Огромный налог на прибыль от биржевых спекуляций. Прогрессивный налог на богатых. Никаких пособий бездельникам. Прием на учебу и работу только по способностям, никакого расизма. Любые ограничения свободы слова жестоко караются. Любой серьезный закон утверждается только референдумом. Преступники и тунеядцы выселяются на специальный остров где-то далеко: там есть все для жизни и работы, и крутись как знаешь. Главный герой делает политическую карьеру, его друг-банкир нарушает закон и едет в ссылку, его сын убивает напавшего и банда чуть не убила его в отместку, народный контролер нарыл компромат на героя, он уходит из политики в фермеры, жена счастлива — будем нормальными людьми.

11. «ВТОРОЙ ШАНС» Государство «Новая Австралия» — после жестоких реформ. Сюда ссылают бездельников и преступников — и установлено беспощадное шерифское право. Крепкие христианские семьи. Прелюбодеяние осуждается, в случае тяжелых последствий в семье или для одного из любовников — карается по закону. Внебрачных детей нет, безотцовщины нет. Узаконен народный суд: с защитником и обвинителем, но прямо на месте преступления, и собравшийся народ решает судьбу преступника: приговор скор и суров. Воров вешают, убийц объявляют вне закона и убивает их первый, кто сумел. Приобретение земельных участков, занятия ремеслами и бизнес — все прозрачно, справедливо и подконтрольно народным сходам и референдумам. Население религиозно, церкви посещаемы всеми. Учителя и врачи — самые престижные и высокооплачиваемые профессии. Здесь царят суровые и здоровые нравы, здесь происходит стремительный подъем цивилизации, средства вкладываются в науку, банковские спекуляции ограниченны. Особенность ситуации в том, что когда у людей нет выбора и можно быть только честным, трудолюбивым и нравственным — практически все таковыми становятся, никому неохота на виселицу или каторгу. Сюжет составляет именно перековка ряда асоциальных личностей, мужчин и женщин, старых и молодых, которых жестко вынудили жениться, воспитывать детей, работать старательно и жить согласно морали и закону. Сначала они ненавидели эту страну, правительство, полицию, жителей — потом смирились, свыклись, стали находить свою прелесть в этой жизни, уважать себя за это, подниматься в иерархии, хотя кто-то погиб, кого-то повесили; но — почти все вошли в новое братство.

Поняв, что не сможет написать целых одиннадцать романов как вставные части своего огромного произведения, Мелвин Баррет однажды придумал прием, как сократить их объем во много раз. Романы эти следовало преподнести сокращенно, под разными соусами, в условной форме:

рецензия на роман;

уцелевшие отрывки, останки некоей старой книги;

пересказ романа глуповатым читателя другу;

спор-диалог о романе: двое перебивают и дополняют друг друга;

лекция о книге профессора в университете;

обсуждение такой лекции студентами на вечеринке;

обсуждение книги на форуме в Сети.

Мы никогда не узнаем, удалось ли ему осуществить свой замысел.

Книга XI

Глава 82. Шут — потомкам

Хорошо быть дураком: ты можешь говорить правду, и требовать, чтобы тебе за это ничего не было. Я шут короля! С тех пор как Кен Кизи послал всех пролетать над гнездом кукушки, как фанера над Парижем, (а кукушка выкинула всех птенцов в дурдом), косить под психов стало стильно. Человек дождя. Аутисты, социопаты и ЛСД: мы дети с особенностями развития. А у тебя какие особенности развития? А я сажусь срать прямо посреди тротуара. Гм, а у Эйнштейна тоже были особенности развития? Может, вы оба гении.

Вообще-то еще у Фолкнера дурачок Бенджи Компсон рассказывает историю, и получается роман «Шум и ярость» — просто-таки новая литература. Тогда уж психом был еще маркиз де Сад — сидел в реальном дурдоме, причем центральном, парижском, передовом, да еще по приказу самого Наполеона: он отражал эпоху нового безумства через призму подлинного приюта умалишенных.

О нет! Шуты, ярмарочные и королевские шуты — вот они, провозвестники правды в искусстве! Фигляры и паяцы, петрушки и арлекины, мудрецы в дурацком обличье — это они потешали толпы и государей, довольствовались обносками и объедками, и с наслаждением подносили зеркало к тупым рожам простонародья и спесивым рылам сильных мира сего. За правду чаще платили медью, чем золотом, и чаще навозом, чем плетьми — и на том спасибо.