Остров для белых

— Это невозможно, — был соболезнующий ответ — Раньше или позже, тем или иным образом, но любой социализм приходит к общей модели. Он нуждается в пропаганде — и появляется пропаганда. А пропаганда — это ложь вместо информации, какие бы имена этой лжи не давали. Социализм неизбежно прибегает ко лжи. А чтобы ложь не была опровергнута правдой — нужна тоталитарная идеология. А тоталитарная идеология неизбежно подразумевает врагов, враг — это неотъемлемая часть пейзажа при ее господстве. Враг служит единству нации и сплочению вокруг власти — но одновременно вражда делает войну все более возможной, близкой и нужной.

Социализм — это всегда ложь, бедность и война, господин профессор. Просто иногда это укладывается в двенадцать лет, иногда все ужасы начинаются в первые же месяцы, а иногда может пройти и столетие. Но конец один. В России или на Кубе самый ужас социализма наступил сразу. А восточная Европа, избавившись через полвека от русской социалистической модели, получила такую прививку от социализма, что на дух его теперь не переносит.

И еще. Социализм всегда кончается диктатурой одной партии. Иногда все остальные запрещаются сразу. Иногда господствующая партия крадется к диктатуре ползучим образом, маскируя свои намерения демократическими разглагольствованиями. Но всегда наступает период агрессивной нетерпимости к любым иным точкам зрения! Инакомыслие — компрометируется, позорится, объявляется ошибочным, вредоносным, преступным, аморальным!

И адепты социализма превращаются в боевой наступательный отряд диктатуры единомыслия. Они уже фашисты — они готовы во имя грядущего счастья человечества крушить черепа и сносить города.

— Я вынужден поставить вам F, дорогой Шнеерсон. Слишком много в ваших ответах было ошибок.

— Я вынужден исключить вас из числа президентов, дорогой Сандерс. Слишком много ошибок в ваших оценках моих скромных представлений о мире и людях, его населяющих.

…Лифт остановился, Берни вышел на 66-ю Ист и медленно пошагал в сторону Централ Парка. Обшарпанные фасады и разбитые стекла района напоминали… о многом они напоминали, сами понимаете, если память не отшибло.

В парке Берни выбрал скамейку в тени, уселся и закинул ногу на ногу. Под шнурком его правой туфли из толстой мягкой коричневой кожи застрял маленький трехзубцовый лепесток василька.

…А потом стал читать роман о жизни в той Америке, которую он реформировал, более того — пересоздал — для счастливой и справедливой жизни. Чудесный старый парень, любивший равенство и веривший в социализм.

Книга II

Глава 10. Допустим, это роман Остров для белых

ну, и тогда:

Глава 1. Зубная боль инаугурации

начнем так:

В день инаугурации Трампа у меня болели зубы.

(вариант: В день инаугурации Байдена у меня болела мошонка.)

Или лучше так:

В день инаугурации Трампа я напивался в баре.

(вариант: В день инаугурации Байдена я нажрался в хлам.)

Или так:

Я человек с особенностями развития, и вот я не знал, как буду теперь жить дальше. Нет, я не пускаю слюни, не передвигаюсь в коляске и членораздельно разговариваю. Я вполне социально адаптирован и неотличим от окружающих. Вот только с памятью не очень, это правда: я доктор каких-то наук, но не помню, чего именно, а диплом не могу найти. Какая разница, если люди не воспринимают меня всерьез. Потому что я все понимаю не так, как они. Они толпа умных, а я дурак сам по себе. Но. Они поют хором — а я солирую.

В XIX веке они бы меня линчевали. А в XXI делают вид, что я и так давно повешен; но как повешенный имею льготы.

Итак, народу в баре было полно; в старые времена написали бы, что «он утопал в клубах табачного дыма». Но сегодня курильщика, предающегося пороку исключительно в особой резервации, рассматривают как мерзавца, хитростью избежавшего электрического стула — поэтому воздух в баре был чист. Чист, наэлектризован и гнусен.

Бостон, колыбель и цитадель американской науки и образования — город многих героев. И ни один из них не Трамп. С Байденом другая головная боль. Бывали здесь праздники и повеселей, чем эта инаугурация.

Бармен был реликтовый демократ, старая школа: один телевизор у него показывал толпу перед Капитолием, а второй — запись игры «Янки» с «Кардиналами». И народ сосредоточенно смотрел бейсбол, косясь на Капитолий и бранясь невпопад. Самым прикольным способом самоубийства было закричать им: «Да здравствует Трамп!»

Молодежь вообще выглядит протащенной сквозь гибрид задницы и стиральной машины — мятые, чистые и со сдвигом. Студенты и молодая профессура — интеллектуальное будущее нации, залог мирового лидерства. Залог полной жопы для всей страны. И бармен был похож на компьютерного гения, в стиле — тощий, сутулый, нестриженый, очки и кривоватые зубки.