Остров для белых

И что за бред про «сексизм»?! Есть противные бабы, и есть мерзкие мужики. И что — сказав это, я стал человеконенавистником, или роботом? Да — женщины в среднем меньше и слабее мужчин, ну и что с того? Да — всем равные права и равные возможности, какие обиды? И что-то я не понял: когда студентки употребляют самые грубые слова из области секса — это отсутствие ханжества, а когда мужчина в мужской компании прихвастнет своими успехами у прекрасного пола, употребив слова даже более приличные — он оскорбляет женщин. Девочки! — обсуждая с подругой интимную жизнь, сколько раз вы оскорбляли мужчин своими словами и описаниями действий? А-а — забыли записать и продать на радио.

Трамп как раз выступает за наши ценности — мир, работа, достаток. А вы, дурачки с промытыми мозгами, выступаете за пустые фразы: свобода миграции, права личности, американские ценности — а кто на них покушается?! Пресса лжет в одни ворота, половина Америки не имеет голоса в СМИ, инакомыслящих подвергают позору и исключают из общества…

Вы идиоты с промытыми мозгами: считаете правдой слова — и вообще не в состоянии увидеть дела. «По делам вашим судимы будете!» Дела против слов! — вы же тупое стадо баранов! И это — молодая элита Америки. Пиздец Америке!

…На этом месте что-то произошло — как я узнал позднее, меня наладили бутылкой по затылку. Взорвалось, зазвенело, и раздвоенный, как жало змеи, голос прекратился. Возникло спутанное чувство изменения тела в пространстве, что-то происходило с моими ногами и спиной, странное, неприятное и неудобное.

Мне настучали по балде и выкинули из бара.

Глава типа следующая? Трактир «Адмирал Бенбоу»

Так начался мой путь в дурдом.

Если бы этим все только ограничилось. Хм, да я был бы счастлив выступить жертвой — благородной искупительной жертвой. О: сакральной жертвой! Агнцем закланным. Бараном тупым. Н-но…

(Уточните, как это у Эмили Дикинсон:)

Далека правда,
Далек высший судья,
Мой повелитель разгневан,
Чтоб вернуть его милость — умру.

Так начался наш путь — путь страны — черт знает к чему.

По порядку.

Я обнаружил себя лежащим на скале. Ну, не на голой скале, земля под спиной, и трава растет, но вообще вниз уходит обрыв, и вьется сбоку него тропинка.

А рядом со мной стоит крепкий, большой, почерневший от времени деревянный дом какой-то голливудско-исторической архитектуры. А над широкой дверью — нарисованная масляными красками по отдельной доске вывеска: «АДМИРАЛ БЕНБОУ». На вывеске — как принято у людей эстетически малоразвитых, наворочены все атрибуты адмиральской романтики: волны, остров, пальмы, парусник, сундук с золотом и одноногий одноглазый пират с попугаем на плече и пистолетом за красным поясом.

Так кстати о паруснике. Под обрывом синеет океан до горизонта. А в гавани стоят корабли с убранными парусами. Одни пришвартованы к причалам, другие держатся на рейде натянутыми якорными канатами. Кстати, довольно небольшие корабли, это понятно по фигуркам людей на палубах. Но практически все трехмачтовые.

И какое-то на этих палубах происходит странное движение…

…Как бы вам передать всю эту картину. Вот представьте себе почтовую марку, цветную. Или старинную книжную иллюстрацию. И на ней изображена мельчайшая такая миниатюра: на переднем плане край обрыва и трактир на нем, а вы смотрите в глубину картины, в простор — внизу расстилается прибрежный пейзаж с портом, кораблями и океаном, а по бокам картины зеленеют ветви, как бы вы из зарослей все это наблюдаете.

И Гулливер наблюдает из чащи муравьиное движение лилипутов на палубах и причалах — людишки в высоких шляпах с узкими полями, или в шерстяных колпаках, в замшевых куртках и коричневых сюртуках, у кого сапоги, у кого гетры такие с туфлями — они вытаскивают из трюмов мешки и тюки и швыряют их в воду. На берегу сложены под навесами штабеля ящиков — так их тоже перетаскивают к воде и швыряют вниз.

Как вы уже догадались, кино про Бостонское Чаепитие. В натуре.

И одновременно я вижу близко, подробно, как в оптику, лица этих трудяг. Лица потные, злые, разъяренные даже, и одновременно веселые, наглые и уверенные. И удивительно праведное выражение на этих потных рожах — будто в церкви молятся.

А рядом со мной, за тонкой стеной, в «Адмирале Бенбоу», из которого меня только что выкинули, идет большая гульба. Похоже, с мордобоем и метанием мебели. Звон, грохот и выражения, которые в XVIII веке влекли за собой убийство и изгнание из приличного общества.

Я на всякий случай проверил свои зубы — не болят нисколько, и при этом все при мне! Удачно я завершил дискуссию.

Да, я сразу не разглядел на картинке еще одну деталь — вернее, две, но одинаковые. В смысле симметричные. В верхних углах этого патриотического пейзажа, слева и справа, выделялись два портрета в овальных рамках. Медальончики такие. На одном изображено бритое лицо в современной стрижке, а вот с другого мудро смотрел средневековый алхимик, в огромном берете и с седой бородищей.