Остров феи

Островъ феи

Nullus enim locus sine genio est [1].

Servius.

"La Musique", говоритъ Мармонтель въ своихъ "Contes Moraux", которые наши переводчики, какъ бы въ насмѣшку надъ ихъ духомъ, упорно именуютъ "нравоучительными разсказами" — "la musique est le seul des talents qui jouisse de lui même, tous les autres veulent des témoins" [2]. Онъ смѣшиваеть здѣсь удовольствіе слушать нѣжные звуки съ способностью создавать ихъ. Совершенно такъ же, какъ и всякій другой талантъ, музыка можетъ доставлять полное наслажденіе лишь въ томъ случаѣ, если есть второе лицо, которое бы могло оцѣнить исполненіе; и совершенно наравнѣ съ другими талантами, она создаетъ эффекты, которыми можно вполнѣ наслаждаться въ одиночествѣ. Мысль, которую raconteur не сумѣлъ ясно выразить или которую онъ нарочно такъ выразилъ изъ національной любви къ остроумной игрѣ словъ, является вполнѣ основательной, именно, что высокая музыка можетъ быть нами оцѣнена наиболѣе полно лишь тогда, когда мы совершенно одни. Въ такой формѣ данное положеніе сразу можетъ быть принято тѣми, кто любитъ лиру ради ея самой и ради ея невещественныхъ качествъ. Но есть еще одно наслажденіе у падшихъ смертныхъ, и быть можетъ единственное, которое даже болѣе, чѣмъ музыка, связано съ сопутствующимъ чувствомъ уединенія. Я разумѣю блаженство, испытываемое при созерцаніи картинъ природы. Истинно, кто хочетъ видѣть полнымъ взглядомъ, славу Господа на землѣ, тотъ долженъ созерцать ее въ уединеніи. Для меня, по крайней мѣрѣ, присутствіе не только человѣческой жизни, но и жизни во всякой иной формѣ, кромѣ зеленыхъ существъ, ростущихъ на землѣ и лишенныхъ голоса, является пятномъ на ландшафтѣ, чѣмъ-то враждебнымъ генію картины. Я люблю созерцать темныя долины, и сѣрые утесы, и источники водъ, что смѣются безмолвной улыбкой, и лѣса, что вздыхаютъ въ безпокойномъ сыѣ, и надменныя горы, что, насторожившись, смотрятъ внизъ, — все это я люблю созерцать, я вижу во всемъ этомъ исполинскіе члены одного, полнаго духа и чувства, громаднаго цѣлаго — того цѣлаго, чья форма (сферическая) является наиболѣе совершенной и наиболѣе вмѣстительной изо всѣхъ; чей путь лежитъ среди дружескихъ планетъ; чья нѣжная прислужница — луна; чей властитель — солнце; чья жизнь — вѣчность; чья мысль — помыслъ божества; чья услада — знаніе; чьи судьбы потеряны въ безбрежности; чье представставленіе о насъ подобно нашему представленію о микроскопическихъ животныхъ, опустошающихъ нашъ мозгъ; это — существо, которое мы логично считаемъ совершенно неодушевленнымъ и матеріальнымъ, почти тѣмъ же, чѣмъ микроскопическія животныя считаютъ насъ.