Остров Голубых Дельфинов

Я добежала по тропе до родника. Возле него было множество собачьих следов, среди которых я заметила и следы Ронту: они были самые большие. Следы уводили по лощине прочь от источника, к морю. Тут до меня снова донёсся шум свары.

Я медленно двинулась вдоль лощины – идти быстро мне не давали лук со стрелами.

Наконец я достигла того места, где ущелье переходило в луговину и с небольшой высоты обрывалось к морю. В незапамятные времена мои предки любили летом переселяться сюда. Собирая на прибрежных скалах морские ушки, мидии и других моллюсков, они съедали их и тут же выбрасывали раковины. За много сезонов раковины образовали целый курган, который теперь зарос травой и растением с толстыми листьями, известным у нас под названием «гнапан».

На этом кургане, посреди травы и гнапана, передом ко мне и задом к обрыву, стоял Ронту. Перед ним был полукруг, образованный бродячими собаками. Сначала я решила, что, загнав Ронту на край обрыва, вся стая готовится кинуться на него. Потом я разглядела, что две собаки держатся особняком, между Ронту и остальными, и морды у них испачканы кровью.

Одной из этих собак был вожак, который занял место Ронту после его переселения ко мне. Другую собаку, пятнистую, я никогда раньше не встречала. Таким образом, у Ронту было два противника. Вся прочая свора ждала исхода поединка, чтобы наброситься на того, кто потерпит поражение.

Восседая полукругом и не спуская глаз с трёх своих сородичей, собаки заливались лаем. За этим шумом они не слышали, как я продиралась сквозь кусты, и не заметили, как я появилась на краю поляны. Но Ронту, конечно, учуял меня, потому что вдруг задрал голову кверху и принюхался.

Два его противника расхаживали взад-вперёд у подножия кургана и следили за Ронту. Вероятно, драка началась ещё у источника, и они гнали Ронту до этого места, которое он избрал полем битвы.

Проще всего им было бы расправиться с Ронту, если б одна собака зашла сзади, а вторая напала спереди. Однако сзади Ронту прикрывал обрыв, поэтому зайти с тыла они не могли и должны были придумать иной способ.

Ронту словно застыл на своей верхотуре. Иногда он наклонял голову, чтобы полизать рану на ноге, но и в это время не упускал из виду бегающих у подножия холма собак.

Я вполне могла бы убить их (мой лук позволял мне это сделать) или же отогнать собачью свору, однако притаилась в кустах, решив не вмешиваться. Ронту и этим псам нужно было выяснить отношения самим. Прекрати я схватку сегодня, она наверняка возобновилась бы завтра… и, возможно, в менее благоприятном для Ронту месте.

Ронту опять принялся зализывать рану, причём на этот раз выпустил из поля зрения своих противников, которые уже не бегали, а неторопливо прогуливались внизу. Я решила, что они подстраивают ловушку, и не ошиблась: обе собаки вдруг устремились к нему. Прижав уши и оскалившись, они с разных сторон налетели на Ронту.

Застигнутый врасплох, он всё же успел нанести первый удар: встретил переднего из нападавших прыжком, развернулся в полёте, нагнул голову и ухватил того за переднюю лапу. Стая умолкла. Наступившую тишину прорезал треск ломаемой кости, и противник на трёх лапах заковылял прочь.

Тем временем на вершину кургана подоспела и пятнистая собака. Ронту рванулся от покалеченного врага, чтобы достойно встретить нового, однако не сумел противостоять стремительному натиску. Пятнистая хотела вцепиться Ронту в глотку, но из-за рывка укус пришёлся на бок. Ронту упал.

Пока он лежал ничком на траве, а пятнистая собака опасливо кружила возле и со всех сторон подбирались остальные, я непроизвольно натянула тетиву. В эту минуту Ронту находился на порядочном расстоянии от противника, и я запросто могла бы положить конец битве, прежде чем ему нанесут новую рану или его растерзает свора. И всё-таки я ещё раз сдержалась и не выпустила стрелу.

Внезапно пятнистая собака остановилась и, резко развернувшись, опять прыгнула на Ронту, теперь уже сзади.

Ронту лежал с подобранными под себя лапами, и я подумала, что он не видит прыжка. Но он вдруг вскочил и вонзился зубами в шею пятнистой.

Собаки кубарем покатились с холма, однако Ронту не ослаблял хватки. Рассыпавшаяся по траве стая тревожно следила за происходящим.

Чуть погодя Ронту поднялся, оставив пятнистую собаку лежать на земле, взошёл обратно на холм и, задрав морду, протяжно завыл. Этот никогда мною не слыханный вой выражал одновременно множество вещей, недоступных моему пониманию.

Затем Ронту протрусил мимо, вверх по лощине. Когда я вернулась домой, он как ни в чём не бывало ждал меня, делая вид, будто и не отлучался.

До конца своей жизни Ронту больше ни разу не уходил от меня, а бродячие собаки, которые почему-то разделились на две стаи, никогда больше не появлялись у нашего дома.

Глава 18