Остров Южный Камуи

— Ну, наверное, кто-нибудь из бывших моих студентов. Честно говоря, университет так разросся, что всех и не упомнишь. Если у него не было каких-то особо приметных качеств, я могу и не вспомнить. Да тут ещё всё и всех так перетряхнуло во время этих университетских волнений, — беспечно рассмеялся Фудзисима.

— Едва ли он мог быть вашим учеником.

— Ну, если так, я всё меньше понимаю, о чём речь…

— Зовут его Синкити Ёсидзава. Двадцать лет.

— Ёсидзава?

Фудзисима наморщил лоб. Похоже было, что ему ничего не приходит на ум.

— Я полагаю, за неделю до самоубийства он должен был отправить вам письмо, — добавил Саваки.

— Миёси, взгляни-ка, не было ли письма от некоего Синкити Ёсидзавы, — крикнул секретарше Фудзисима.

Девушка молча направилась куда-то в глубь квартиры и вскоре вернулась с письмом в руке. К письму скрепкой был приколот листок бумаги с напечатанными пометками. Пока Фудзисима пробегал глазами пометки, молоденькая секретарша села рядом на стул, сдвинула стройные ножки и раскрыла на коленях блокнот. Саваки показалось, что он уже где-то наблюдал такую ситуацию. Поразмыслив, он вспомнил, что точно такую сцену видел в каком-то американском кино. Энергичный ответственный работник и хорошенькая деловитая секретарша при нём. Саваки невольно криво улыбнулся.

— Всё ясно! — сказал Фудзисима. — Точно, от него было письмо. Это оно и есть.

Саваки бросил взгляд на конверт, который Фудзисима ему передал. Действительно, отправителем значился Синкити Ёсидзава. Почерк был тот же, что он видел в журнале регистрации посетителей гостиницы «Химэюри».

— У меня, знаете ли, тут есть несколько смышлёных ребят… — пояснил Фудзисима, всё ещё поглядывая на листок с пометками. — Аспиранты в основном. Но, судя по записи, Уцуми, который как раз за это письмо отвечал, был в отъезде, в Англии — вот ответ и задержался.

Саваки не совсем понял, что имелось в виду и почему кто-то «отвечал за письмо», но пока что он решил сам прочесть это письмо и, попросив разрешения, вскрыл конверт.

4

«Глубокоуважаемый господин Киитиро Фудзисима!

Пишет Вам тот самый никому не известный Синкити Ёсидзава, что уже писал год назад. Тогда я не ожидал, что такой известный и уважаемый человек, как Вы, господин Фудзисима, снизойдёт до того, чтобы мне ответить. Когда же от Вас пришёл ответ, мне казалось, что это сон. Даже не знаю, как меня это письмо подбодрило и воодушевило. Уже то, что такая знаменитость беспокоится обо мне, никому не известном и ничем не примечательном молодом человеке, безмерно подбодрило меня в моём одиноком существовании и вселило в меня мужество.

Однако я снова впал в упадочное состояние духа, которое сам не в силах преодолеть. Может быть, в действительности я оказался совсем не такой сильной личностью, как Вы меня охарактеризовали в Вашем письме.

Сейчас я проживаю в районе Хокурику, в маленькой гостинице «Химэюри-со». Собираюсь тут провести неделю. Извините за дерзкую просьбу, но мне бы очень хотелось получить от Вас ещё одно ободряющее письмо, пока я здесь. Если бы такое письмо пришло, оно дало бы мне новый заряд мужества.

Пожалуйста. Непременно пришлите мне ответ. Очень Вас прошу!»

В письме не было ничего, что намекало бы на самоубийство. Содержание было довольно безобидное. Из него можно было только заключить, что Синкити Ёсидзава очень хотел получить ответ от Киитиро Фудзисимы. Что он ждёт этого письма от Фудзисимы в стареньком рёкане в Хокурику. Парень просто сидел в этом глухом рёкане и ждал письма. Однако ответ ему так и не был отправлен.

— Тогда, год назад, ответ ему писал Тэцуя Уцуми, из ваших «головастиков», — подсказала звучным альтом секретарша.