Остров Корфу – последний бастион Византии

Боэмунд несколько лет вел междоусобные войны с родственниками в Италии, а потом – стал крестоносцем. Вообще, вклад итальянских норманнов в I Крестовый поход трудно переоценить: вкратце можно сказать, что именно норманнские вожди Боэмунд Тарентский и его племянник Танкред (1072–1112 гг., князь Галилеи и Тивериады в 1099–1101 и 1109–1112 гг. и регент Антиохии в 1100–1112 гг.) и вытянули на себе весь этот воз, а не различные европейские герцоги и графы, что не просто голословное утверждение – за подтверждением достаточно обратиться к «Истории крестовых подходов» Б. Куглера: «Крестоносцы обнаружили больше военного и политического понимания, чем в них обыкновенно признают; правда, единственное имя, которое при упоминании о таких вещах чаще называется в источниках – Боэмунд». Еще можно добавить, что это именно он захватил Антиохию, без которой дальнейшая судьба всего предприятия оставалась под большим вопросом. Задержавшись в Антиохии, Боэмунд не участвовал во взятии Иерусалима, но потом все равно доблестно воевал с сарацинами, даже попал в плен (находился в заточении с 1100 по 1103 г.) – при этом византийцы вели переговоры с мусульманами, чтобы выкупить своего заклятого врага для расправы над ним, однако Боэмунд и тут «выкрутился», красноречиво разъяснив своим пленителям, что византийцы – их общие враги, чем в два раза уменьшил сумму требуемого выкупа; выкупился, снова воевал с мусульманами, но потом решил все же переориентироваться на прежнего своего врага – Византию, и началась новая война (1104–1108 гг.), в одном из эпизодов которой вновь был задействован Корфу (обратим внимание на нижеприведенный текст, благодаря которому ясно, что Корфу в тот момент был византийским). Анна Комнина пишет о проделке лукавого норманна, благодаря которой он проник ближе к будущему театру военных действий, не опасаясь ареста византийцами: «Боэмунд, опасаясь угроз самодержца и не имея никаких средств для защиты (у него не было ни большого войска на суше, ни флота на море, а опасность уже надвигалась на него со всех сторон), задумал нечто очень низкое и очень подлое. Прежде всего, оставив Антиохию своему племяннику Танкреду, сыну Маркиза, он повсюду распустил слух, что Боэмунд, мол, умер, и сам живой убедил весь мир в своей кончине. Молва, как на крыльях, разнеслась повсюду, извещая о смерти Боэмунда. Когда Боэмунд нашел, что слухи уже достаточно распространились, он велел приготовить деревянный гроб и диеру для его перевозки; и вот живой покойник отплыл из Суди – это порт Антиохии – в Рим. Так и доставляли его по морю как мертвого. Внешне казалось, что везут настоящего покойника; Боэмунд лежал в гробу, и где только они ни появлялись, варвары рвали на себе волосы и громко рыдали. А тот лежал в гробу, вытянувшись, как мертвец, вдыхая и выдыхая воздух через потайные отверстия. Так было на берегу. Но как только корабль выходил в море, Боэмунду давали еду и ухаживали за ним, а потом снова начинались слезы и шарлатанство. Чтобы от «трупа» шел запах и все думали, что он разлагается, они не то задушили, не то зарезали петуха и подкинули его «мертвому». Уже на четвертый или на пятый день от петуха пошел дух, нестерпимый для всех, кто не потерял обоняния. Обманутым людям казалось, что этот тяжелый дух исходит от Боэмунда. Больше всех наслаждался этой гадкой выдумкой сам Боэмунд, и я удивляюсь, как его нос мог вынести такую атаку, ведь Боэмунд живой лежал рядом с мертвечиной. Из этого случая я поняла, что все племя варваров не знает удержу в своих стремлениях и готово добровольно вытерпеть любые страдания. Вот и Боэмунд живой, умерший только для вида, не побоялся жить рядом с мертвечиной. В первый и единственный раз видела наша земля подобную хитрость варвара, целью которой было ниспровержение ромейского владычества. Никогда прежде ни варвар, ни эллин не придумывали против врагов ничего подобного, да и будущие поколения, я полагаю, такого не увидят (Анна ошибалась – ранее викинг Гастинг (810–896 гг.) проделал нечто подобное с одним из осаждаемых им итальянских городов: сам прикинулся умершим, а жителям сообщили, что умирающий вождь окрестился и велел викингам снять осаду, если жители похоронят его с почестями внутри города, те согласились, и когда процессия внесла гроб для отпевания в собор, Гастингс «воскрес», выхватил меч, выскочил из гроба, зарубил епископа, ну и город был взят, естественно. – Е.С.). Достигнув Корфу, найдя там спасительное убежище и оказавшись в безопасности, мнимый мертвец воскрес, покинул гроб, насладился горячим солнцем, вдохнул чистого воздуха и пошел по городу. Жители, глядя на его чужеземную одежду, спрашивали, какого он рода и состояния, кто он, откуда прибыл и куда направляется. А он, презирая их всех, искал дуку города. Дукой был некий Алексей из фемы Армениака. Явившись к нему, Боэмунд принял надменный вид и высокомерным тоном, как это свойственно варварам, потребовал передать самодержцу следующее: «К тебе обращается тот самый сын Роберта, Боэмунд, чье мужество и упорство уже давно познали и ты и твоя империя. Бог свидетель, ни в каких случаях я не терпел зла, причиненного мне. С тех пор как я через земли ромеев дошел до Антиохии и покорил своим копьем всю Сирию, я пережил много горького из-за тебя и твоего войска; меня манили от надежды к надежде и бросали в тысячи сражений и битв с варварами. Но знай: умерев, я снова воскрес и ушел из твоих рук. Скрывшись под видом мертвеца от всех глаз, от всех рук и подозрений, я ныне живу, хожу, дышу воздухом и шлю отсюда, из Корфу, твоей царственности ненавистные тебе вести. Ведь ты не обрадуешься, узнав, что город Антиохию я поручил Танкреду, моему племяннику (а он достойный противник для твоих военачальников), что сам я возвращаюсь на родину. И хотя тебе и твоим людям сообщали, что я мертв, я и мои люди видят меня живого и полного вражды к тебе. Живой, я умер, и мертвый, воскрес, чтобы поколебать подвластную тебе Романию. Если я переправлюсь на другой берег, увижу лонгивардов, латинян и германцев и моих франков, верных сынов Арея, я не перестану заливать потоками крови твои земли и города, пока не водружу свое копье в самой Византии». Вот до какой наглости дошел этот варвар! Итак, я… рассказала… о том, какой хитрый способ возвращения придумал Боэмунд и как он достиг цели, притворившись мертвым и морем прибыв на Корфу. Пусть же мое повествование обратится к последующим делам Боэмунда. Прибыв, как уже говорилось, на Корфу, этот испускающий зловоние «мертвец» через дуку острова разразился угрозами по адресу самодержца (об этом уже сообщалось в моем повествовании), потом отплыл в Лонгивардию и там принялся за осуществление своего замысла: в намерения Боэмунда входило вновь занять Иллирик, и с этой целью он старался собрать больше союзников, чем раньше. Он завязал переговоры с франкским королем о браке, и король отдал одну из своих дочерей в жены самому Боэмунду, а другую отправил морем в Антиохию к племяннику Боэмунда – Танкреду. Затем Боэмунд собрал отовсюду многотысячную армию, вызвал из всех областей и городов графов вместе с их войсками и ускорил переправу в Иллирик». Войну Боэмунд, правда, в итоге проиграл (вспомним только, как в отчаянной попытке овладеть Диррахием он приказал порубить корабли своего флота, чтоб получить древесину для изготовления осадных машин), но Корфу норманны в покое не оставили.