Остров краденых драгоценностей

 Кристен не стал тратить время. Уложив назад содержимое чемоданов, он задумался, не взять ли папку с бумагами. Наконец решил изучить её повнимательнее, хотя ему и не нравилась идея копаться в личной жизни покойного. Понимая проблемы своего ремесла, он оправдывал это тем, что надеется пролить на эту историю хоть луч света.

 С азартом набросившись на толстую пачку бумаг, он одни только проглядел, другие штудировал долго и тщательно. Письмами занялся в самом конце и каждое прочел по нескольку раз. Ничего особенного в них не было, но все-таки кое-какая связь с трагедией просматривалась.

 Какой-то приятель, подписывавшийся "Дж.", сообщал Элмеру Ханту, что погода благоприятствует и что, вероятно, через неделю он совершит с тремя напарниками восхождение на Монблан по южной стене со стороны итальянской границы. Письму из Аосты было не меньше трех лет. В другом письме сообщалось, что он сам собирается взойти на стену Малого Дьявола, если Элмер Хант не решится. Этому письму было пять лет. Еще три письма описывали различные восхождения с разными людьми, и одно из них снова касалось восхождения на Молчащие скалы. В нем неизвестный "Дж." в открытую именовал Элмера трусом, и комиссар подумал, что сказано это в шутку. Но из последних писем он понял, что ошибся. В них обвинения шли по возрастающей, и самое свежее, написанное в том же духе с полгода назад, видимо, привело Элмера Ханта к решению пойти наконец на стену и попытаться одолеть дьявола Молчащих скал.

 Кто же был тот человек так заинтересованный в том, чтобы Элмер хант вонзил наконец свой ледоруб в эту стену? Тут могло помочь второе письмо, где "Дж." угрожал отправиться на стену в одиночку. Надо выяснить, кто пять лет назад сделал попытку восхождения, как видно неудачную." Приятель Дж."…

 Кристен полагал, что речь идет об имени: Джонни, Джордж, Джулио, Джузеппе, Джулио Секки, Джузеппе Верди… Абсурд! Секки не знал английского, а Верди знал Ханта только понаслышке.

 Укладывая письма обратно в папку, комиссар выяснил кое-что еще. Ни одно из писем не было похоже на ответ, скорее — на вызов.

 В тот день он получил ещё кое-какую информацию: все, кто отважился на восхождение, достигли одного и того же результата — все они теперь покоились на кладбище в Понтрезине, а на могилах их ржавели альпенштоки с обрывками тросов. Значит, загадочный "Дж." слова не сдержал и на восхождение не решился.

 После обеда представился случай поговорить с Сандрой, которая, совершенно не в себе, примчалась к нему сообщить, что Нино два дня как ушел и до сих пор не вернулся. На его распросы добавила, что Нино часто ходил в горы один, но в последний раз её испугали его глаза. Трудно даже сказать, что она в них увидела. Нино был, как обычно, неразговорчив, но, что странно, не работал, а сидел на скамеечке перед домом, глядел на скалы и снег на той стороне долины. Вначале она решила, что Нино заночевал в Мортерачи у знакомых.

 Кристен пообещал помочь и, показав ей несколько писем, адресованных Элмеру Ханту, спросил, не узнает ли она почерк. Сандра ответила «нет», но дальше выяснилось, что она не узнала бы даже почерк своего мужа, потому что никогда не видела его пишущим. Ни к чему это было Джулио, в случае нужды за него все писал почтальон Паолини. Был ли её муж три года назад в Аосте, собираясь взойти на Монблан, она не помнила, но говорила, что вряд ли. Раньше Джулио часто ездил на сборы по горным курортам и подолгу отсутствовал, но в последние годы угомонился и думал о доме и о благе своей безымянной деревушки.

 Кристен снова пообещал Сандре помощь, но не знал, что делать дальше. Не исключено, что Нино просто загулял и Сандра найдет его, вернувшись домой.

 В этом он ошибался: Сандра больше никогда не видела своего сына живым. Поздно вечером поступил сигнал SOS с аварийного телефона, приведенного в действие случайными туристами между пикетами 230 и 231. Те нашли тело какого-то местного жителя, юноши лет восемнадцати — двадцати, без признаков жизни.

 Через час Кристен мог констатировать, что найдено тело Нино Секки. Оно было сильно разбито о камни, но Кристену не понадобилось прибегать к помощи доктора Бисса, чтобы понять, что рана в области сердца была нанесена стилетом — тонким и острым кинжалом, точно таким же, какой пронзил и сердце Элмера Ханта.

 4.

 Можно было подумать, что у комиссара Кристена взыграет кровь ввиду перспективы заняться самым громким делом в его карьере. Но он, напротив, в отчаянии ломал руки, горюя над судьбой преступников, губящих свою душу. Правда, кое-какие обстоятельства все же пробудили его к жизни и влили энергию. Бестактность Исмея, горе Сандры, заподозренной во лжи, — вот что заставило Кристена решительно заняться делом. Один из главных свидетелей бесстыдно лгал, и эта ложь была настолько серьезна, что другой мог в критической ситуации прибегнуть к последнему аргументу. Настала пора заняться Кристианом Исмеем, поскольку его противник, старший сын Сандры, был убит кем-то, весьма заинтересованным в его смерти.