Остров краденых драгоценностей

 Мануэль сплюнул и рванул из-за пояса нож. В этот момент голова Питера запрокинулась, глаза раскрылись и сквозь красный туман обезумевший от боли Лэндерс увидел звериную рожу Мануэля. Лезвие ножа сверкнуло на солнце. Словно ослепленный его нестерпимым блеском, Лэндерс замер, глядя на нависшую над ним фигуру и отказываясь верить, что перед ним человек. Дикая ярость вскипела в его груди, вернула к реальности и заставила вновь стать самим собой.

 Питер изо все сил двинул Мануэля ногой.

 Потрясенный рыбак полетел кувырком, Лэндерс рванулся ему навстречу, и его руки сами нашли горло врага. Они сцепились насмерть, где-то в стороне звякнул о камни нож.

 Питер держался, не издавая ни звука, чтобы себя не выдать. Они молча катались по двору, извивались, лягались и корчились, словно невесть откуда взявшееся чудовище, зашедшееся от бешенства и боли и бьющееся в предсмертной агонии. Враг ногтями рвал лицо Питера и выкручивал его запястья. Лэндерс видел злые, налитые кровью глаза Мануэля, потом вдруг над ним прояснялось небо, словно на волнах раскачивающееся из стороны в сторону; потом проступали контуры разбросанных ящиков; издалека выплыл край поросшей зеленью скалы. Казалось, сама земля под ними вздымается и рушится вниз. Шею сдавило словно тисками, противник явно всерьез собрался выпустить из Лэндерса дух.

 Давление на горло усиливалось, но мышцы и пальцы моряка напрягались все сильнее – он боролся, пытаясь высвободить горло из железных клешней. Его охватила безумная ярость, он давил и душил озверевшего Мануэля, бил врага головой о землю до тех пор, пока внезапно не ощутил, что тот уже не сопротивляется и тело его обмякло. Руки, сдавливавшие Лэндерсу горло, вдруг разжались, и его многострадальные легкие вдруг наполнились свежим воздухом.

 Поднявшись на колени, он покачнулся и, стараясь поскорее прийти в себя, стал тереть лицо ладонями. Потом медленно поднялся; жив Мануэль или мертв, его сейчас нисколько не интересовало. Еще не придя в себя, поплелся, спотыкаясь, к картонной коробке со взрывчаткой и подобрал её, едва не разбив себе лоб, так его занесло. Едва переставляя ноги, он пересек двор и как-то протиснулся в дыру в заборе, зацепившись за рухнувшие наземь камни. Потом бессильно опустился в тень. Нагнувшись, Питер зачерпнул из лужи морской воды, плеснул на лицо, и мир понемногу начал обретать прежнюю устойчивость. Прячась за перевернутыми лодками, Питер двинулся вперед. Добравшись до последнего укрытия, он сунул руку в карман и вытянул из него носовой платок – мокрый, изжеванный и грязный. Впереди простиралось открытое пространство площади, полосы намытого океанскими волнами песка.

 Площадь казалась непреодолимой пустыней. Выглянув из-за кормы, Питер увидел Грацию. Она сидела на стенке, повернув голову в его сторону. А чуть ниже уже на воде застыла готовая к выходу в море лодка. Мужчины стояли к Лэндерсу спиной.

 Он взмахнул носовым платком, но действий негритянки ждать не стал. Пока он видел спины врагов, оставался шанс… Питер резко рванулся вперед и, ковыляя, устремился через песчаные наносы.

 Тереза видела, как Питер бросился к ней. Забыв про все, она вскочила, следя за Лессетом и рыбаками, все ещё смотревшими в противоположную от Лэндерса сторону, и одновременно не упуская из виду приближавшегося Лэндерса.

 Шатаясь, как пьяный, тот с трудом одолевал препятствия, и казалось, что пройдет не меньше года, прежде чем он доберется до края проклятого песка; а Тереза с нарастающим ужасом ждала, что с берега раздастся крик, означающий, что Питера заметили. Но вот он добрался до развалин, Тереза подала руку и втянула его в укрытие. Лэндерс перевалился через груду обломков и рухнул к ногам любимой. Над ним неожиданно стал крениться крупный камень, но девушка успела его удержать.

 Из свежих ссадин на сияющем лице скитальца струилась кровь. Мощное загорелое тело покрывали грязь, царапины и синяки. Однако Питер улыбался, и до Терезы донесся его шепот:

 – Ты не представляешь, как я буду счастлив, когда все эти удовольствия закончатся.

 В тот миг она его любила до безумия. Такая сила чувства ей никогда даже не снилась.

 Лессет закрепил носовой конец. Теперь при виде спущенной на воду лодки с его плеч свалилась огромная тяжесть. Лодка готова выйти в море, значит удача от него не отвернулась. Скоро они отчалят. Взгляд американца устремился к выходу из бухты. Он никогда больше не увидит Порто Мария… Да никогда и не захочет. Не не забудет до последнего смертного часа, потому что именно здесь он испытал полное удовлетворение: он жил здесь, постоянно рискуя по-крупному, и орудуя на глазах островитян с той потрясающей смелостью, что была бы безрассудством, не обладай он колоссальной уверенностью в своих силах и мощным интеллектом. Где-то в другом месте он все начнет сначала. И Лессет уже предвкушал наслаждение новым риском.

 Он взглянул на берег и заметил, что Грация за ним наблюдает. Негритянка была ему симпатична, но сам себе он нравился куда больше. И потому сказал: