Остров любящей женщины

Наконец, отбросив в сторону обиду, она решила позвонить сама. После третьего звонка услышала в трубке короткие гудки, а на дисплее телефона высветилась надпись: «Абонент занят». И через час было то же самое, и через два. Наконец Катерина не выдержала и отправила Васильеву эсэмэску: «Ты так занят, что не можешь написать три слова?»

Васильев не ответил.

Когда еще через пару часов Катерина набрала его номер, то услышала «Телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети»…

Она даже не запомнила, что написала ему после суток такого ожидания. Наверно, что-то обидное. Сообщение не сохранила, телефон выключила и легла спать. Забылась дурным тяжелым сном под утро. Ей снился Леха Васильев. Он шел по берегу реки. Она тоже шла по берегу реки, только по другому. А между ними по воде плыли бревна — лесосплав. Она кричала ему, чтобы он попробовал перейти через реку. «По бревнышкам, по бревнышкам!» Он то ли не слышал, то ли не хотел. Он был в странной одежде — в белой рубахе и таких же белых широких штанах, за плечами — белая котомка, в руках — посох. Он то уходил в глубь леса, так что она теряла его из виду, то снова выходил к реке. А она бежала по своему берегу и плакала в голос.

От плача своего Катерина и проснулась. Встала, умылась, попробовала все в кучку собрать. «Во-первых, отбросить мысли о предательстве, — сказала она сама себе. — Во-вторых, подождать».

Поехала на работу к обеду, телефон забыла дома. Юлька, увидев Катерину, поволокла ее в женский туалет, где битый час приводила в порядок ее опухшие глаза, расспрашивая при этом все подробности.

— И что? Так и нет сообщений? — спросила она, выслушав невнятное Катькино бормотание.

— Не знаю!!! — снова заплакала Катька. — Я телефон дома забыла!!!

Юлька высвистала Аню, и к Катерине домой отправились все втроем.

Телефон не сразу нашли. Он завалился за журнальный столик, а поскольку аппарат был отключен, то голоса не подавал. Катерина включала его трясущимися руками. Как только засветился экран, внутри мобильника знакомо «забулькало» — упали смс-сообщения.

— Читай! — хором завопили Аня с Юлей.

Эсэмэсок было три. Катерина читала и не понимала смысла. Сообщения перечитали сто раз, пока поняли: с Лехой Васильевым случилось несчастье.

* * *

В Первомайский Леха Васильев и Максим Копылов уезжали в хорошем настроении. Все складывалось как нельзя лучше. Завтра Новый год, потом праздничные каникулы, в которые никто из недругов даже не подумает рогом шевелить. Во-первых, зная, что Васильев улетел в Питер, мальчики-захватчики тоже подались погреть мускулы на солнышке в теплых краях. В принципе у них и так все уже было готово к захвату предприятия. Документы — комар носа не подточит. Оставались мелочи типа подписи одного туза из чиновников да согласия одного мелкого предателя из акционеров. И все! Дальше по-накатанному, как было уже не раз: маски-шоу, буря и натиск, как вождь пролетариата рекомендовал, сначала будем брать почту и телеграф. Потом судебная волокита, а судья свой в доску — носки в полоску. Пока Васильев со товарищи носятся по судам, предприятие можно сто раз продать, и все по-честному.

Схема эта Лехе Васильеву хорошо была знакома. Но и инструмент для взлома этой схемы тоже существовал. И Васильев держал его в своих руках. Плюс ко всему — он знал каждый шаг рейдеров, все их планы и исполнителей. Поэтому и надеялся, что просто переиграет их.

Выехать засветло, правда, не удалось. Машина, на которой Васильев и Копылов обычно ездили, была почему-то поставлена на профилактику в автосервис. Немного странно: не далее как месяц назад ее готовили к зиме свои ребята. А тут и сервис чужой. Пришлось звонить, уговаривать и торопить мастера. И когда машину забирали, на землю уже упали сгустившиеся синие сумерки, а за город на трассу выруливали вообще в полной темноте. Впрочем, это их не пугало. Трасса полупустая, и разбойники по ней не шастают.

В машине было тепло и уютно, музыка, большой термос с горячим сладким чаем с лимоном. А за бортом минус сорок.

— Гнать не будем, времени у нас в запасе — целая ночь, — сказал Леха Васильев. — Да и скользко.

Немного поговорили о работе, о том, как вся эта дребедень уже достала и как хочется жить «по-человечьи» — еще одно чудненькое словцо из лексикона Лехи Васильева. «По-человечьи» — это значит уйти из дома утром и вечером домой же вернуться, поваляться на диване перед «ящиком» или еще лучше — с книжкой, в выходные поехать на дачу, да раскочегарить баньку, да нахвостаться веником от души, а потом завалиться спать на старую бабушкину кровать. Дача у Лехи Васильева — бабкин дом в деревне. Ее он любил. А другой дом, с разными там зимними садами и каминами, он не любил. Был и такой у него. Что-то вроде показателя благосостояния. Надо, кстати, с этим «благосостоянием» что-то делать, пока не рассыпался в прах. Дом любит, чтобы в нем хозяева жили.