Остров мертвых

Для «птички» их было слишком мало. Круг получился узким — один водит, двое ходят вокруг. Да и вообще, «птичка» — забава для малышей. Не к лицу четвероклассникам заниматься такой ерундой. И все же в тот день они резвились и радовались, словно дошколята. Человеку в любом возрасте свойственно оглядываться в прошлое. Может быть, в тот миг они, совсем дети, уже почувствовали нечто подобное, с ностальгией оборачиваясь назад, в еще более раннее детство, когда были дружнее и искреннее друг с другом.

Птичка в клетке, птичка в клетке,
Когда же ты уснешь? —

звонко отдавались в тишине ущелья тоненькие детские голоса.

— Мне постоянно выпадало водить, помнишь? — (Фумия слушал ее, задумчиво склонив голову набок.) — Вас и было-то всего двое. Казалось бы, ничего не стоит отгадать, кто стоит за спиной, а у меня никак не получалось. Закрываю глаза и чувствую, как вы с Саёри кружите вокруг меня. И мне вдруг так страшно стало! Я испугалась, что навсегда останусь в кругу и никогда не смогу выбраться. Из глаз сразу покатились слезы.

Фумия отлично помнил этот момент. Они с Саёри, напевая, ходили по кругу. Иногда Саёри поглядывала на него из-за плеча Хинако. Ее раскосые глаза почти превратились в щелочки, тонкие губы растянулись в довольной ухмылке. Каждый раз, встречаясь с ней взглядом, Фумия чувствовал, что мучительно краснеет. Пожалуй, на те короткие мгновения они превратились в заговорщиков, связанных некой общей тайной и даже робким влечением. Они украдкой переглядывались, обменивались секретными жестами…

— Кто у тебя за спиной стоит?

В уши ворвался голос Хинако. Фумия вздрогнул. Убирая запутавшуюся в волосах травинку, Хинако продолжала:

— И вот, когда я в который раз ошиблась, Саёри сжалилась и нарочно крикнула погромче, давая понять, что это именно она стоит у меня за спиной. Естественно, на этот раз водить выпало Саёри. Надо сказать, ей тоже не везло. Но мне казалось, что она специально ошибается. Тогда мне вдруг пришла в голову мысль: а может, ей нравится водить? Водящего иначе называют чертенком. А черт — это дух мертвеца…

В голове Фумия внезапно вспыхнули слова из вчерашней книги. Отгоняя их прочь, он в смятении отвел глаза. Прямо на него, разинув алые пасти, хищно глядели крупные цветы.

— Красивые растения, — задумчиво протянула Хинако, запуская руку в болтающуюся на плече цветастую сумку. — Я немного порисую, ты не против? — Хинако присела на траву.

Фумия вспомнил, что рисовать — профессия Хинако.

— Давай. А я пока прогуляюсь.

По пологому склону он направился к небольшой впадинке в центре Ущелья Богов. Почва здесь была сыроватой, и, дойдя до центра впадины, он почувствовал, как носки кроссовок увязают в земле. Из-за слишком высокой влажности здесь не было никакой растительности, лишь бугрились и лопались крошечные черные пузырьки. Казалось, земные недра недовольно ворчат, и это ворчание пеной прорывается на поверхность.

Фумия оглянулся назад. Зелень склона была исполнена жизненной силы и какой-то диковатой пьянящей свободы. Трава, деревья, горы словно встали на цыпочки и нависли над застывшим в центре этого великолепия Фумия. Небо убегало в высокую даль, скалы грозно взирали на него сверху вниз.

Внезапно он почувствовал, как от земли по ногам поднимается холод. Кроссовки почти наполовину ушли в зыбкую жижу. Фумия охватил страх. А что, если он совсем увязнет? Он торопливо вытащил правую ногу. Подошва казалась черной от налипшей грязи. Вытащил левую — теперь в топкую грязь погрузилась правая.

Наверное, очень страшно оказаться посреди болота. С трудом подавив желание броситься подальше от странного места, он осторожно двинулся назад. В воздухе пахло сыростью. Осторожно обходя крошечное болотце, он размышлял о том, откуда оно могло взяться. Раньше здесь не было так влажно.

Школьниками их как-то раз водили на экскурсию в Ущелье Богов. Одной из важных задач кружка по естествознанию был поиск истока Сакагавы. Вместе с руководителем кружка они шагали вдоль русла реки, подбирали каменные обломки, исследовали породы. Они видели, как Сакагава тонким ручейком возникает из земли в рощице неподалеку от Ущелья Богов, и пришли к выводу, что вода с окрестных гор, скопившись в ущелье, выходит на поверхность и дает начало реке.

Фумия вспомнил, как Саёри неожиданно для всех высказала противоположную теорию. По ее мнению, как раз впадинка в центре Ущелья Богов служила истоком Сакагавы. В памяти остался обращенный к одноклассникам гневный взгляд Саёри. На красном от злости личике было написано непримиримое упрямство и уверенность: «Говорите что хотите — я-то знаю, где правда».

Сейчас Саёри могла бы воочию убедиться в собственной правоте. Вряд ли кто-то смог бы доказать обратное, взглянув на крошечные черные пузырьки на поверхности впадины.