Остров мертвых

Выкупить свою жизнь? Такая здравая мысль не приходила мне в голову. Я прибыл на Иллирию, чтобы отразить нападение пейанского мстителя. Теперь он был у меня в руках, не представляя реальной угрозы. Его место занял землянин, и, если я правильно произвел оценку сил, Шендон стал моим врагом номер один. Майк — продажная шкура, такой же негодяй, как и я, как и вся наша человеческая порода. Он попал в переплет только благодаря своей страсти к роскоши. Со времени моего приезда на Иллирию события чередовались с невероятной быстротой, и, как ни странно, я ни разу не вспомнил о том, что Большое Дерево может оказаться моим спасителем.

С другой стороны, Шендон всегда был мотом. Он транжирил деньги, швыряя их направо и налево: даже в первом уголовном деле, по которому он проходил, и в апелляции к суду его квалифицировали как растратчика. В мире денег он чувствовал себя как betta splendens, иначе говоря, как рыба в воде, одном из самых важных алхимических элементов.

Допустим, я выпишу ему чек на полмиллиона в общекосмической валюте. Любой другой положил бы деньги в банк и жил бы припеваючи на дивиденды. Шендон просадит все за год-два. И у меня снова возникнут проблемы. Напав на меня один раз, он нападет и во второй. Я готов отразить его удар. Готов в любой момент. Быть может, он и не захочет резать курицу, которая несет золотые яйца. Но черт его знает… До конца нельзя быть уверенным ни в чем. Я не смогу жить с этой мыслью.

Согласись он на отступное, я тотчас же отвалю ему солидный куш. Потом я договорюсь с бандой наемных убийц, и они быстренько выведут его из игры.

А если Шендон уйдет от них?

Тогда он снова сядет мне на хвост, и снова вопрос станет так: или он, или я.

Я перебрал все мысленные варианты, обмозговав проблему со всех сторон.

Все сводилось к одному.

В тот раз у него был с собой пистолет, но он предпочел схватку врукопашную.

— С Шендоном этот номер не пройдет, — сказал я. — Он не занимается торговлей.

— Я никого не хотел обидеть. Просто до сих пор я никак не могу разобраться в обычаях землян.

— Не только вы не можете.

Смеркалось. На облачном небе снова не было ни единого просвета. Еще немного — и мы спустим плот на воду и поплывем к острову по грязной жиже, теплой, как парное молоко. Мои луны не вышли из-за туч, значит, операция будет проходить в кромешной мгле.

— Грин-Грин, — обратился я к своему напарнику, — мы сейчас скованы одной цепью. Я даже чувствую себя больше пейанином, чем человеком. Тот, кем я стал, лишь продолжение меня самого. Я умею убивать, и вы умеете убивать. Моя пайбарда — смертельная обида — может быть не менее глубока, чем ваша, и месть моя будет страшна.

— Я знаю, — откликнулся Грин-Грин. — За это я вас уважаю.

— Вот что я хотел сказать вам: когда с Шендоном будет покончено, вместо вражды я предлагаю вам свою дружбу. Я могу походатайствовать за вас, чтобы Великие допустили вас к новой, законной конфирмации. Я поговорю с первосвященником храма Странтри о присвоении вам имени Кирвара Четырехликого, Отца Цветов. Он наверняка согласится.

— Вы хотите купить меня, сын Земли?

— Ничуть. Я искренне хочу помочь вам. Дальше решайте сами. Я не держу на вас зла, — ведь вы не наносили мне пайбарды.

— Но я же хотел убить вас!

— Для меня в том пайбарды нет. Вы не виноваты.

— Вы знаете, что я могу уничтожить вас в любой момент?

— Знаю. Вы не раз подумывали об этом.

— Как странно, что вам были известны мои на-мерения! Я же поставил блокировку на свои мысли!

— Дело не в телепатии, а в дедуктивном методе.

— Вы действительно становитесь похожи на пей-анина, — сказал Грин-Грин, помолчав. — Клянусь вам, что отложу мщение до того момента, как мы разберемся с Шендоном.

— Конец уже близко. Скоро мы уедем отсюда, — пообещал я.

Больше мы не разговаривали, в ожидании, пока опустится ночь. Наконец стало совсем темно.

— Пора, — произнес я.

— Пора, — отозвался он.

Мы встали и вдвоем понесли плот к береговой кромке.

Пошлепав ногами по мелководью, мы подтянули плот к остывающему озеру и спустили нашу посудину на воду.

— Весло у вас есть? — спросил я Грин-Грина.

— Есть.

— Ну, поплыли.

Мы взобрались на плот и погребли, а на глубине стали отталкиваться шестами.

— Если Шендон неподкупен, — задал мне вопрос пейанин, — зачем он торговал вашими секретами?

— Если бы мои люди платили ему больше, он бы продавал нам секреты других.

— Тогда я не понимаю, почему вы считаете его неподкупным, — заявил Грин-Грин.

— Потому что он — человек, как и я. Он люто ненавидит меня, и этим все сказано. Такую пайбарду нельзя выкупить ни за какие деньги.

Мне казалось, что я прав.

— Для меня в сознании человека есть белые пятна, — заметил пейанин. — Когда-нибудь мне бы хотелось узнать побольше о его мыслительных процессах.

— И мне тоже, — подхватил я.

За тучами мелькало расплывчатое светлое пятно: лунное сияние пробивалось сквозь небесные прорехи. Каттонталлус медленно восходил.

Вода мягко плескалась, заливая ботинки, но не доходила выше колен. С берега нам вдогонку дул свежий ветер.