Остров мертвых

Бывало, кто-то из его товарищей не возвращался со «службы», и тогда жена надолго впадала в уныние. Она даже предлагала ему уехать прочь из деревни. У него нет сына, а значит, рано или поздно он подохнет на «службе». Были такие, кто убегал из деревни, но мужчина не думал об этом. «Служба» — тяжкая обязанность. Кому понравится вот так бросать все и бродить по Сикоку, оставив жену и кров только ради того, чтобы пройти дорогами предков? И все же он не мог сказать, что «служба» ему в тягость. Это был его уход в другой мир — на короткое время он, обреченный закончить свои дни в крошечной деревне, обретал свободу.

— А как же я? — часто спрашивала жена, поняв, что мужчина не собирается уезжать из деревни. — Сколько можно ждать тебя, гадая, вернешься ты или нет? Если погибнешь, что со мной станет? — стенала жена, а умерла раньше его, да еще пока он был на «службе».

Воспоминание о смерти жены снова отозвалось немыслимой болью.

«Прости», — мысленно прошептал мужчина, и в ту же минуту ему показалось, что рядом кто-то есть. Он резко обернулся. Никого. И все-таки здесь кто-то был, неслышно скользил в темноте… Мужчина чувствовал, как вибрирует воздух и еле слышно подрагивают кроны деревьев. Он еще долго вглядывался в темноту, пока странное существо, словно облако, окончательно не растаяло во мраке. По спине градом стекал пот.

А вдруг… Да нет, не может этого быть! Не может случиться того, о чем предупреждал его старейшина в ночь посвящения в «службу». Наверняка он просто его запугивал.

Мужчина резко поднялся на ноги. Аппетит пропал. Отшвырнув еду подальше в чащу, он на ощупь двинулся по горной тропе. Надо идти. Сикоку ждет его. Надо идти вперед.

Где-то далеко выли бродячие псы.

Глава 3

Цикады громко оплакивали свой короткий век. Полуденное солнце нещадно жарило макушку камфорного дерева. Расстелив во дворе циновку, Сигэ просушивала лекарственные травы. Луговую герань, подорожник.

И пусть говорят, что в наше время незачем ходить за травами в горы, ведь в аптеках полным-полно европейских лекарств. Ей так гораздо спокойнее. Пожив на белом свете, Сигэ хорошо усвоила, что людям верить нельзя. На то, чтобы понять эту простую истину, ушла почти вековая жизнь, но чем дальше, тем больше убеждалась Сигэ в собственной правоте.

Как-то в детстве подружка сказала ей, что после смерти человек отправляется в Америку. Почему-то им, детям, казалось, что именно в Америке каждый найдет свои ад и рай. Наивная Сигэ поделилась новым знанием с родителями, и ее жестоко высекли. Мать порола ее и повторяла: «Запомни, после смерти мы все отправимся в Ущелье Богов».

Сигэ подросла, и как-то раз Ита Кияма, видный парень из соседней деревни, признался, что любит ее больше жизни. Сигэ поверила ему всем сердцем, но вскоре узнала, что ее подруге он говорил то же самое, слово в слово.

Через какое-то время Сигэ устроилась в Китано на прядильную фабрику. На заработанные тяжким трудом деньги она купила у заезжего купца дорогущий крем для лица. Торговец клялся, что от него ее смуглая кожа станет белее снега. Однако сколько ни мазалась Сигэ дорогим снадобьем, белее ее лицо не стало.

Но главная ошибка была впереди. Сигэ искренне поверила в слова, которые говорил ей перед свадьбой будущий супруг, Рикима:

— В нашем роду одни долгожители. Не бойся, не оставлю тебя одну век коротать.

Наплодив кучу ребятишек, Рикима преставился на шестой год после свадьбы.

Нет, людям не верь. От чужака подмоги не жди. Эти непреложные истины всегда помогали Сигэ избегать горя и лишений, именно благодаря им она прожила такую долгую жизнь. Не ожидая от людей добра, Сигэ не расстраивалась, когда сыновья не заботились о ней; и, даже когда внук Хироси не пошел по семейным стопам, а вместо того, чтобы заняться сельским хозяйством, устроился в Китано в лесную компанию, она не впала в уныние.

Да что говорить! Сигэ еще повезло. Ясудзо и Тидзуко, Хироси и Сатоми обращаются с ней вполне сносно. И все же, изначально не рассчитывая на особую заботу, Сигэ не испытывала к ним никакой благодарности. Каждый раз, когда Тидзуко намекала Сатоми, как усердно заботится о свекрови, Сигэ хотелось попросить, чтобы сноха умерила рвение. Сигэ прекрасно знала цену этим намекам: сноха давала понять Сатоми, что не худо бы и той относиться к ней соответствующим образом. В этом была вся Тидзуко. Хлопоты ее питались только наивным желанием, чтобы опекали ее самое.

В памяти Сигэ не сохранилось ни одного случая, когда свекровь была бы к ней добра. И все же она всегда ставила ее на первое место, выполняла любую ее прихоть. Сигэ просто смирилась с тем, что вошла в эту семью, и покорно следовала ее законам. Брак с Рикимой определил всю ее дальнейшую судьбу.

Целиком отдавшись невеселым мыслям, Сигэ связывала в пучки сухие желтые листочки. В конце сада появился Мицуру с ранцем за спиной. Сигэ ласково окликнула правнука, но тот лишь буркнул в ответ что-то невразумительное, отмахнулся от старухи, словно от назойливой мухи.