Остров метелей

— Да, умилык, ветер, который унес нас в море, поломал лед. После этого началась настоящая весна. Моржа пришло очень много. Все охотники возвращались домой с хорошей добычей. Жить нам стало легче.

— Ну, а что сказала твоя мать, когда вернулись вы домой без отца?

— Мать сказала: «Хорошо, что вернулись мои дети. Мы живем для наших детей».

Была полночь. Стоял полный штиль. Бесшумно приходил и уходил прилив. Огромное солнце, низко висящее над горизонтом, щедро расцветило и льды, и море, и небо. Редко разбросанные в темном море льдины блестели, и переливались, точно драгоценные камни, оправленные в вороненую сталь. Линии были необыкновенно мягкими, точно их кто-то слегка растушевал. Нежнейшие оттенки всех цветов — от ярко-красного до густо-фиолетового — незаметно переходили друг в друга. Словно звуки прекрасной музыки, они переплетались, расходились, вновь сбегались и сливались, образуя неповторимую цветовую гамму: Воздух застыл. Молча пролетали обычно крикливые чайки. Ни звука, ни шороха. Мы сели в байдару. Я налег на весла, Анъялык сидел на руле. Обводя байдару вокруг льдины, он сказал:

— Умилык, мы долго прожили вместе и хорошо узнали тебя. Ты много рассказывал эскимосам о новых людях, которых ты зовешь большевиками. Мы знаем, как они к нам относятся. Я думаю: если бы вы пришли раньше, я в тот день не пошел бы на лед и сейчас мой отец был бы с нами.

Вместо заключения

Три года прожили мы на острове, но у нас не было уверенности, что пароход со сменой сможет пробиться к нам и в этом году. Ледовая обстановка летом 1929 года была исключительно неблагоприятной. Мы стали готовиться к четвертой зимовке.

Как же забились наши сердца, когда однажды рано утром мы увидели стоявшее близ берега судно! Это был ледорез «Литке», прорвавшийся к нам сквозь стену льдов. С тех пор как в 1927 году два гидроплана доставили нам годовой комплект «Правды» и несколько писем, мы не имели никакой связи с внешним миром. Ведь радио у нас не было.

На палубе стояло несколько десятков человек — нам они показались огромной толпой. Наконец наша байдара подошла к борту «Литке». Мы поднялись по трапу, попали в дружеские объятия, услышали теплые слова приветствий, познакомились с нашими сменщиками. Потом с жадностью накинулись на газеты. Все было для нас новым, все интересовало, все манило. Мы стремились как можно скорее попасть на материк, окунуться в шум городов, уловить происшедшие за это время перемены. Да, в эти минуты нам хотелось скорее расстаться с островом…

Но вот передача дел закончена, наступил день отъезда. Прогудел гудок. Надо прощаться. До боли пожимаем друг другу руки, еще больнее становится на сердце. Три года борьбы плечом к плечу. Три года жестоких морозов, метелей, льдов. Общие радости, неудачи сроднили, спаяли нас в одну семью.

«Литке» дал ход. Скрывается в тумане наш домик. Расплываются очертания берега. Мы уходим от острова. Не раз за три года у нас срывались проклятия по его адресу. А теперь мы почувствовали, как крепко сжились с ним.

Мне потом не раз задавали вопрос, скучали ли мы? Нет, скучать нам было некогда. Но я долго скучал потом по моим спутникам-эскимосам. Я многому у них научился, отбирая все ценное из их многовекового опыта жизни на Севере, я гордился их оценкой: «Умилык делает все, как эскимос», зная, что в их устах это высшая похвала.

Я скучал по суровой, но удивительной природе, по моей упряжке собак, даже по метелям.

Три года, проведенные мною на острове Врангеля, определили дальнейшую мою судьбу. Я навсегда полюбил Арктику.

Послесловие

Остров Врангеля приютился на крайнем северо-востоке Советского Союза, на стыке Восточно-Сибирского и Чукотского морей. 180-й меридиан делит остров на две почти равные части, одна из которых лежит в западном полушарии, вторая — в восточном. Летом, когда солнце круглые сутки не покидает небосклона, остров окутывают туманы, долгой полярной ночью на нем беснуются метели. Это типичная, но в то же время и необычная часть суровой арктической суши.

Остров горист, однако горные хребты с величественными, круглый год заснеженными пиками перемежаются здесь обширными участками равнинных тундр. Растительность на большей части острова, как и всюду в Арктике, чахлая и скудная. Большие пустынные пространства его покрыты россыпями камней, окутанных разноцветными накипными Лишайниками. Однако в речных долинах здесь можно встретить настоящие оазисы, где буйно разрастаются травы, по пояс взрослому человеку поднимаются заросли ивняков, звенят птичьи трели, порхают бабочки, басовито жужжат шмели.

Разнообразие видов растений на острове поражает ботаников. Причина тому — особенности его геологической истории. Некогда он был частью Берингии — той обширной суши, которая в далеком прошлом соединяла Азию с Америкой и которую принято считать центром формирования арктической фауны и флоры. К тому же ледники никогда не покрывали сразу всю поверхность острова, поэтому здесь сохранилось многое от его самобытной первозданной природы.