Остров мира

— Время покажет, что имеешь ты, что имею я, что имеют они, — философски заметил Эрвин. — Еще вопросы есть, или будем спать?

— Ты так и не ответил, почему ты попал сюда.

— Я сюда не попадал. Я — коренной житель.

— Что? — Алекс не поверил своим ушам. — Ты родился на этой свалке?

— Кому свалка, а кому и дом родной, — все так же спокойно продолжил Эрвин. — Конечно, все удобства на улице, и крыша подтекает, но мне нравится.

— Но ты так говоришь о жизни по ту сторону океана, как будто побывал и там, — допытывался Алекс.

— Побывал и там, — подтвердил Эрвин. — Расскажу как-нибудь.

— Почему не сейчас?

— Спи, — посоветовал Эрвин. — Завтра будет не самый простой день.

Алекс последовал его совету и, закрыв глаза, провалился в бездну сна почти сразу.

Проснулся он того, что почувствовал на себе чью-то тень. Кто-то стоял очень близко, распространяя резкий неприятный запах пота, и что-то говорил. Алекс осторожно приоткрыл один глаз и разглядел его. Типичный абориген этого острова — мускулист, коротко стрижен, одет в оборванную старую одежду зелено-коричневой расцветки, увешан смертоносными железками.

Наверно Ул послал своего человека, чтобы разбудить его и Эрвина.

— Что? — Алекс протер глаза и начал подниматься. — Уже пора?

— Да, пора, — рявкнул верзила, одним рывком подняв Алекса на ноги. Ходить-то еще можешь, дохляк?

— Могу, — Алекс сделал шаг в сторону лагеря и замер на месте.

Разбудивший его не был человеком Ула.

Такого понятия, как 'люди Ула', больше не было, как и самого Ула. Он и несколько других 'хозяев' лежали возле костра. Кровь, залившая листы металла, на которых они спали, уже засохла.

— Ночью подобрались и тихо перерезали всех, кого сочли нужным, — прокомментировал бодрым голосом Эрвин, уже проснувшийся и восседавший на капоте большой грузовой машины.

— Да, черт возьми! — заметил верзила. — Просто прирезали этих, а остальных продадим!

Алексу было суждено еще не один раз за тот день увидеть эту тошнотворную сцену, когда победители в скоротечной схватке двух банд обыскивали трупы побежденных, а за тем сваливали их в одну большую кучу и гнали рабов дальше. Караван менял хозяев с невероятной скоростью. Эрвин оказался прав — денек выдался не из легких. После того, как пали убийцы убийц 'Ула и компании', Алекс окончательно потерял счет количеству новых хозяев. Сменявшие друг друга кровожадные лица главарей и до глупости вычурные громкие названия банд окончательно перестали его интересовать. Как и все остальные 'живые деньги этого мира' (по выражению Эрвина) Алекс брел куда-то среди нагромождения старых автомашин, тракторов и множества каких-то бесформенных металлических обломков. Рядом невозмутимо шагал сам Эрвин, временами отвечавший на его вопросы.

Вот прозвучал новый боевой клич, прерывая монотонный лязг металла под ногами, и из-за холмов появились очередные претенденты на добычу. Охрана бросилась на них. Снова вспышки и грохот выстрелов, и, оставив после себя еще одну маленькую горку из мертвых человеческих тел, караван идет дальше. 'Дети металла', 'Гонцы смерти', 'Красные великаны', 'Кровавые ножи', 'Длинные ножи', 'Острые ножи'. Только Эрвину, пожалуй, были интересны эти названия банд, в руках которых всего за один день побывал караван рабов, изрядно пополнившийся членами всех этих банд. Где-то среди множества рабов все еще плелся Митч со связанными руками — тоже бывший хозяин.

— Как это мне напоминает старые добрые времена! — улыбнулся Эрвин. — То, что было до Декларации Мира.

Государственные перевороты, смены власти. Передел власти среди хозяев жизни. А народ сидит и смотрит на все это со стороны. А что ему еще делать? Есть дают, зрелище — вот оно. Смотри, сколько хочешь. Знай себе иди вперед.

Алекс недоверчиво посмотрел на Эрвина:

— Об этом нет ничего в истории! О чем ты говоришь?

— Ах да! — спохватился Эрвин. — Ты же видел прилизанную версию мировой истории, которую вам теперь преподносят в школах. А мне пришлось изучать ее здесь, на острове. Среди всего этого железа, созданного для чего? Правильно, для убийства. А когда ж его столько успели наделать? Уж не перед самой ли Декларацией Мира, а? К сожалению, нет, Алекс. Тысячи лет люди убивали друг друга. По разным причинам, но это факт. И то, что в один прекрасный день они решили избавиться от своего прошлого, еще не является гарантией того, что они от него избавились.

— Но они же выбросили все оружие, как ты говоришь... — не понял Алекс.

— Оружие выбросили, — согласился Эрвин. — Но себя-то они выкинуть на свалку не могут. Сами по себе эти железки не опасны. Стреляют не ружья, стреляют люди. Стоило здесь появиться людям — и началась война. Если это можно так назвать.

Бандитская резня. Так назвать можно. История повторяется. Они делят власть, деньги, женщин, барахло. Все, что считают ценным. А свои ценности они принесли оттуда, — Эрвин махнул рукой куда-то вдаль, — из-за океана, с большой земли. Из большого мира, где тепло и сухо, где надо быть хорошим и тогда дадут конфетку. Здесь чтобы получить конфетку надо быть плохим. А желание конфетки остается.