Остров Мория. Пацанская демократия. Том 1

Кифа хочет централизации и европеизации страны. Он переустраивает государственную машину Мории. Вернее, создает её заново. Учреждает Сенат как высшую форму государственной и законодательной власти. Сенат Мории не имеет ни малейшего сходства с аналогичными учреждениями того же имени, например, в Швеции и Польше, но вполне отвечает своеобразным условиям жизни Мории того времени. «Мы определили управительный Сенат, которому и их указам всяк да будет послушен, как нам самому, под жестоким наказанием или и смертью, смотря по вине». Сенат – первый коллегиальный орган в Мории, решения которого становятся действительны, если они подписаны всеми членами Сената. Сенат решает все вопросы управления государством, опираясь на исполнительный аппарат коллегий: чужестранных дел, военной коллегии, адмиралтейства, вотчинной (поместной), камер-коллегии (сбор доходов государства), штатс-контор коллегии (расходы государства), ревизион-коллегии (контроль сбора и расходования казенных средств), коммерц-коллегии (судоходство, сбор таможенных пошлин, внешняя торговля), юст-коллегии (судопроизводство гражданских дел) и, наконец, духовной коллегии (церковные дела), превратившейся в дальнейшем в Святейший Правительственный Синод. Кроме того, создаётся Тайный приказ, который занимается политическим сыском. Коллегии подчиняются Сенату, а им подчиняются губернаторы и провинциальная администрация. Верховным судом являются Сенат и юст-коллегия.

Кифа отличался большой веротерпимостью. При нем прекратили сжигать на костре еретиков. Раскольникам разрешили исповедовать свою веру при условии признания государственного порядка и обложения налогами в двойном размере. Декларировалась свобода вероисповедания иностранцев и иноверцев, разрешались межконфессиональные браки.

«Народ мой находится в состоянии печальном крайне: он болен, разорён, апатичен. Он не может считаться умалишённым, однако ни к чему не стремится и равнодушен к своей действительной пользе и действительному вреду, потому что необразован и одержим двумя ложными идеями: манией величия и манией вражды к нему всех и каждого. Он воображает несуществующие опасности и основывает на них самые нелепые предположения. Народу Мории кажется, что соседи недостаточно преклоняются перед его величием и строят против него всяческие козни. Только просвещение даст ему свободу».

Кифа мечтает поднять уровень образования безграмотного дремучего народа Мории. «Детей всякого чина учить грамоте, цифири и геометрии». Создаются гимназии, инженерная школа, морская академия, артиллерийская инженерная и медицинская школы. Несколько тысяч детей отправляют учиться в Европу. Создаются Университет и Академия наук.

Кифа заставляет морийцев и мориек, одетых, как капуста, в десять одёжек, сарафанов, телогреек и кафтанов, вылезти из своих балахонов, обвешанных бубенчиками, ленточками, вышитых бисером, обшитых мехом, снять тяжёлые металлические и меховые шапки, колпаки, накидки и кокошники. Своим указом определяет одеваться в европейские костюмы, юбки и платья по иноземной моде. Обязывает своих подданных бриться или платить дополнительный налог. Ношение бороды он разрешает только духовенству. Лично обрезает бороды своим вельможам и генералам. Но особенно обидно было этим знатным сановникам и шишкам, когда их бороды прилюдно обрезались дворцовыми шутами под смех и улюлюканье государевых приближенных.

Морийцы жили замкнуто. Кифа ввел балы и собрания («ассамблеи») которые надо было по очереди проводить в различных домах. С обязательным участием женщин. Бал продолжался пять часов. Во время бала разрешалось заниматься курением и игрой в шахматы. Кто носил морийские «балахоны», бывал обложен штрафом. Многие недовольны были. Но ослушаться не могли – в гневе Кифа был страшен.

Мория двигалась вперёд. Авторитет Государя был непререкаем. Нетрудно понять натуру Кифы. По заключению историка, он был «одной из тех исключительно счастливо сложенных фигур, которые по неизведанным причинам от времени до времени появляются в человечестве». Отличаясь «недостатком суждений и нравственной неустойчивостью», «не охотник до досужих размышлений, во всяком деле он лучше соображал средства и цели, чем далёкие последствия».

Всё бы хорошо. Но Кифа не был бы настоящим морийцем, если б жил только по правилам, если б не давал выход накопившейся энергии своей дикой натуры, скрытой под маской энергичного, умного, образованного Государя европейского типа. В природе Кифы, натуры разносторонней, увлекающейся и неуёмной, с детства была и сохранилась в дальнейшем доля жестокости и беспричинной злобы. Вот в чём причина того, что Кифа скор был на слово и на расправу.