Остров Мория. Пацанская демократия. Том 2

Тут выходит вперед дива-краса, благословенная Белла Кула. Подойдите ко мне, мужья морийские, те, что крепче есть. Да держите меня изо всех сил, вам природой даденых. Взяли десять мужей за одну руку Беллочку, ну а десять других – за другую, да упёрлися, что их было сил, ногами в брусчатку каменную, коей площадь перед Кромом выложена. И как стала Белла воздух втягивать в свой открытый рот, раздуваться стали грудь-живот её, словно пузырь размеров немереных. Сырость, тучи, облака внутрь себя затянула Белла божественная. Небо над Морией очистилось, солнце выглянуло, засветило, согрело толпу морийцев озабоченную. Разлетелись в страхе стервятники, валькирий непутёвых – словно сдунуло. Спрятался испуганный обобщённый Канц в тени собора Иоанновского, растворилась в воздухе Князя Тьмы физиономия неприглядная. Диспозиция сил прояснилася, и видна сейчас как на ладони. Мрак и сырость, внутрь Беллы Кулы затянутые, подхватились, видать, метаболизмами божественными, сокрушительными, преобразованы были в нечто невыразимо духоподъёмное и выброшены были воздушными потоками благостными из тела земного божественной Мории новоявленной. И наполнилась вся площадь торжественная перед Кромом, никогда не сокрушённым в известной истории, запахами фиалки вечерней умиротворяющими.

Поединок

Исстари говорят: «Один в поле не воин». Да и как оставаться одному, когда в сечу между Тьмой и Светом не один, не два, а десятки Иных вступают. Но не количеством бои решаются, а выдумкой, выучкой да готовностью того прикрыть, кого сегодня «драной кошкой» называл да за шкирку из хаты выпинывал. Не терпит бой суеты да склок. Заклинание применяй с умом, чтобы магией ум союзников наполнить, рвения к победе придать, мирское из головы вытеснить.

Библиотека Дозоров

Надо, чтобы кто-то стал у штурвала. Надо поскорей спасать нашу Морию. Путь к Крому перекрыт. Гансы сняли стражу обыкновенную, вызвали вместо неё отряды горские для охраны Крома. Это чечоты стоят, бойцы отважные из Кавзимории. Почему чечоты? Что за название? Любят бойцы танцевать на отдыхе. Чечётку бьют, на носках ходят, на коленях вертятся. Нет в Мории воинов отважней чечотов. Почему же их Гансы поставили? Отвернулись, быть может, Братаны от Гансов, почуяв опасность для себя на земле морийской. Не доверяли, видать, канцлеры, большой и маленький, той страже, стоящей обыкновенно в воротах Крома со звёздами, из камней полудрагоценных сделанными. Как боялись остаться они один на один с народом своим. Что творилось в душах у них, когда решение непростое приняли в часы эти страшные, обуянные непростыми, видимо, сомнениями?

Почему вы стоите, чечоты, здесь? Приказа, знамо, не было покидать объект. Мы-то слуги для Ганса надёжные. Забыли чечотов, видимо. Ах, пацаны правильные, пустобрёхи бестолковые, забыли-бросили чечотов верных на погибель ихнюю.

Отступитесь, чечоты, вы ж морийцы, чай. Неужто супротив всего народа пойдёте вы? Надо Морию спасать. Ведь погибнем все. Или вам не дороги жизни ваши чечотские, ваших жён, сестёр, матерей, малых деточек?

Пропустите меня до Гансов, Беллу неудержимую, пропустите меня подобру-поздорову, лучше так, иначе – всех смету.

Обратился к ней Световид-боец. Ой, ты, Белла прекрасная, сердцу моему любезная, мать вновь явленная морийская. Не женское дело это выходить самой на бойку в поле ратное да участвовать в сече жестокой и кровавой. Дай уж нам, мужам морийским, постоять самим за страну свою, за Родину, за народ свой да за честь свою.

Тут выходит из рядов отрядов чечоточных ох лихой боец, Хасимик-Мурза. Сам-то роста он среднего, а в плечах широк, поперёк себя больше будет он. Говорят о нём, и не в Мории, айв мире всём Хасимик слывёт, что нигде-нигде человека нет, кто сумел бы сбить, победить Мурзу, Хасимика-Мурзу могучего.

Говорит ему Световид-чернец. Ой ты смел боец, Хасимик-силач. Ты силён в войне. В мире – более. Сколько раз стоял промеж двух сторон. Прекратить велел двух семей раздор. Взглядом пули ты останавливал, а рукой махнул – и конец войне. Пропусти народ. Мы должны понять. Почему стоим. Да и кто теперь управлять-спа-сать может Морией. Вроде Гансов тех уж и след простыл.