Остров Мрака (СИ)

- Помолчите, Реддл, - сказал полковник ("Ага, вот, значит, как зовут этого вредину", - подумал я) и вновь обратился ко мне: - Вы знакомы с методами разведки?

- Нет.

- Вам больше тридцати лет?

- Нет. - ("О, теперь основные вопросы вперемешку с проверочными. Надо полностью себя контролировать".)

- Вы здоровы?

- Да.

- На острове вы добывали информацию?

- Нет.

- Материалы?

- Да.

- Германий и кремний? - уточнил полковник.

- Да.

Во взгляде Реддла появился оттенок удивления. Сержант-оператор доложил:

- Отклонений от нормы нет.

- Выв много путешествовали в последнее время? - включился в игру майор. Я видел, как он морщился от подчёркнутой вежливости, которую, по идее, обязан был проявлять.

- Да.

- Как турист? - Послышалась язвительная интонация.

- Да.

- Английский язык вам родной?

- Нет.

- Вы умеете обращаться с оружием? - перехватил инициативу полковник.

- Да, - ответил я, имея в виду меч.

- Хорошо стреляете?

- Не знаю.

Майор и полковник переглянулись - явно в замешательстве.

- Вы когда-нибудь страдали психическими заболеваниями?

- Нет.

- Какими-либо другими?

- Нет. - ("Ну... почти. Разве что сезонным насморком".)

- Вы знаете какие-нибудь военные секреты?

- Нет.

- Вы уверены в том, что не из этого мира?

- Да. - ("Хм, ускоряются... Нужна хорошая координация ума, чтобы не запутаться при ответе; а ошибаться мне никак нельзя. Совсем".)

Сержант вдруг сделал еле заметное движение рукой, словно показывая, что ему надоело сидеть здесь и выслушивать мою (на первый взгляд неподготовленного человека) чушь, и выдернул провода из разъёмов. Тихо произнёс:

- Концерт окончен. Мне этого достаточно. Уводите.

"Ну и наглость!" - изумлённо подумал я, ожидая, что уж на этот раз офицеры не останутся в долгу, как было раньше. Но, похоже, они не собирались прекращать плясать под его дудку: майор подошёл ко мне и торопливо (кажется, из-за брезгливости) освободил меня от сенсорных щупалец, а полковник распахнул дверь и позвал охранника, который в течение всей проверки (занявшей, кстати, всего несколько минут) топтался у входа в помещение.

"А может, он и не сержант вовсе?.." - пришла неожиданная мысль. Действительно, держался Хаббл так, как будто вся база (вместе с личным (в том числе и офицерским) составом) целиком принадлежала ему одному. В связи с этим напрашивался вывод, что у него либо намного более высокое звание (в чём я, признаться, сомневался: зачем генералу (или кто он там?) играть роль простого сержанта?), либо, что почти то же самое (почти, да не совсем), очень широкие полномочия, и вот это уже казалось гораздо более реальным.

"Может быть, он... тайный агент? Представитель конторы, заменяющей в этих местах ЦРУ?" Возможно. Тогда понятно, почему он присутствовал при "проверке на лживость". Интересно, каким будет его следующий шаг?..

"Вряд ли он остановится на этом допросе с полиграфом, - думал я, под конвоем рядового-блондина возвращаясь к месту временного (в этой жизни вообще всё временное) заключения. - Что-то готовится, что-то нехорошее... но что? Нет, валить отсюда надо, пока он не додумался хотя бы до "сыворотки правды". И на подготовку побега у меня осталось не больше двенадцати-четырнадцати часов... Надеюсь, Дик не передумает..."

И он не передумал.

В этот вечер я прочитал Холлоуэю своё стихотворение до конца, кое-как переведя его на английский.

Я заперт на чужой планете.

Я понимаю, что - в тюрьме.

Тюрьма - не всё, что есть на свете;

Но я сижу в кромешной тьме.

Тюрьма - всего лишь только дом,

Сбежать оттуда можно вроде;

И я бегу, с собой взяв лом, -

Пока один стремлюсь к свободе.

За мной бегут другие люди

И вслед кричат. Я их не жду,

А убегаю прочь оттуда,

Не видя всю их суету.

Но в одиночку не сбежать:

Сейчас ведь в мире дружба в моде;

Осталось друга подождать -

Я не один стремлюсь к свободе.

И вот он, спутник мой и друг,

Я всё же смог его дождаться.

Мы убегаем, а вокруг

Врагов всё больше. Не прорваться.

Не знаем мы, что значит страх,

Но окружает нас лишь бездна;

Средь города наш главный враг,

И с ним сражаться бесполезно.

Но много кто к нам подошёл,

И кажется: мы правы вроде;

Хоть путь у беглецов тяжёл,

Но много нас идёт к свободе.

Мы прорываемся сквозь дым,

Сквозь тучи, ветер и кордоны.

Умрёт пусть кто-то молодым,

Но перепишем мы законы.

Те, кто свободу заслужил,

Имеют право на победу.

И мы бежим изо всех сил,

Пускай враги идут по следу.

Победа, кажется, близка,

Но нас, похоже, догоняют,

И льётся выстрелов река:

Нас всех сражаться заставляют.

И начинается наш бой.

Нам ни за что нельзя сдаваться;

Пусть это наш последний бой,

Но мы не прекратим сражаться.

И вот - всё кончено. Мы ждём,

Когда ж из тучи выйдет солнце.

Свобода пролилась дождём.

За что же нам теперь бороться?

Ответа нет. Борьбе конец.

И всё же нас нашло спасенье:

Свет солнца льётся вниз с небес,

Даруя павшим воскрешенье.

Двенадцать лет назад, когда я на каникулах скучал дома, я изобразил совершенно нереальную ситуацию: несправедливо обвинённые вырываются на свободу и (самое главное) удерживаются там. Но мне бы хотелось, чтобы именно так произошло теперь, когда таким "обвинённым" оказался я сам. И Дик тоже невольно заразился моим желанием.