Остров Мрака (СИ)

В меня полетела новая склянка. Её-то я смог отбить мечом: ловкость рук плюс интуиция, и никаких сверхспособностей! Капельки тёмной жидкости разлетелись по воздуху; под ботинками (я их успел надеть за считанные секунды до начала боя) хрустнули осколки стекла.

Брызги зелья всё же достали меня; к счастью, капли попали на одежду. Если бы они прилетели на кожу, мне бы не поздоровилось. С тихим шипением зелье проело две маленькие дырочки в моей рубашке, которую я впопыхах накинул после пробуждения.

Разложение!!!

Ведьмы не подкачали - решились-таки использовать против нас химическое оружие. А мы тогда их победим с помощью холодного.

Поняв, что её атаки не достигают цели, ведьма испуганно заозиралась и метнулась в сторону. Я помчался ей наперерез. Мной двигало лишь одно желание: убить агрессоршу!

Помня, что ведьмы отличаются быстротой бега, я, что называется, "включил форсаж". Через десяток громадных прыжков, в которые на такой скорости превратились мои шаги, я приблизился к ней на расстояние удара. И, естественно, не преминул этот самый удар нанести.

Лишившись головы, тело ведьмы мгновенно стало сантиметров на двадцать короче и, по инерции пробежав ещё несколько метров, безвольным мешком упало на землю. А я крутанул клинком в воздуху, стряхивая с лезвия кровь, и ринулся к друзьям, в самую гущу схватки.

С крыльца своего дома кубарем скатился Могильщик в наспех наброшенном чёрном одеянии, сжимая в руках лопату.

- Элла... - срывающимся голосом сказал он мне, поднимаясь на ноги.

Я всё понял. Снова у меня никого не осталось... Будьте вы прокляты, монстры! Этого я вам не прощу!!!

И, не помня себя от внезапно нахлынувшей ярости, я начал исполнять первую партию в этом безумном, опасном, захватывающем боевом танце, и с конца моего меча, горящего пурпурным огнём зачарования, до двадцати раз в минуту срывался вирус смерти, выкашивая ряды моих врагов.

Я очень долго могу всё это описывать, но не думаю, что получится интересно. Я выполнял с поразительной частотой простые, однообразные операции - и неизменно с одинаковым результатом: сражённый, валился на траву зомби, рассыпался фонтаном костей скелет, падала обезглавленная ведьма, с тихим хлопком взрывался крипстер или начинал дёргаться в предсмертных конвульсиях эндер.

А враги всё валили и валили...

Я стал сражаться ещё неистовее, когда начали умирать мои товарищи. Я продолжал двигаться на автопилоте; а перед глазами то и дело появлялись их тела, уже неспособные к жизнедеятельности. И ведь почти ни за то пострадали...

Библиотекаря убили первым. Видимо, до сих пор не привык обращаться с оружием... И вот - результат: на него одного монстров пришлось слишком много. Один, кажется, даже был в золотых доспехах... наверное, именно в тех, которые были украдены у Бронника.

Следующим пал Картограф: в него попала стрела с ампулой зелья разложения вместо наконечника. Наловчились скелеты палить из луков...

И далее по нарастающей, каждые несколько минут: Бронник, Церковник, Мясник, Могильщик... Некоторые погибали по глупости (Бронник, включая "центрифугу", так увлечённо закрутил мечом вокруг себя, что случайно отхватил себе голову), некоторые - по воле случая (Мяснику в затылок врезалась не замеченная им склянка с зельем отравления, он отвлёкся, и монстры его добили), остальные - просто потому, что не могли справиться с таким напором врагов...

Лишь я продолжал неутомимо рубиться, защищая себя - последнего живого человека в этом жестоком мире.

Элла... Моя единственная настоящая любовь... да и она не продержалась хотя бы месяца. Я сражался, видя перед собой не поле боя, а её позеленевшее тело с отрубленной головой (акт милосердия, совершённый Могильщиком, которого позднее разорвал на части крипстер-камикадзе), на которой печально светились красным глаза с застывшим в них ужасом последних секунд человеческой жизни.

Кости врагов трещали под моими ударами, свистел, рассекая воздух, клинок, из ран изливались потоки крови; я молча скользил в этом море смерти. Глаза застилала туманная пелена... нет, не слёз и не предчувствия собственной скорой кончины - небытия. Я перестал на время быть собой, превратившись в беспощадного безымянного воина, жаждавшего лишь одного - возмездия.

Не помню, сколько именно продолжалась эта бойня. Но когда облачное небо посветлело настолько, что стало возможным догадаться, что уже утро, я вдруг ощутил себя обессилено сидящим на траве, прислонившись спиной к стене дома, в котором жил последние двадцать пять дней, - посреди океана трупов, часть которых постепенно, одного за другим, стало охватывать пламя.

Кожа зудела многочисленными мелкими ранами и царапинами, которых я не мог сосчитать. Я пребывал в прострации, чувствую лишь пустоту оперативной памяти своего мозга. Как будто меня подменили истерзанной куклой в натуральную величину с поставленным на самую малую мощность мыслительным аппаратом.

Мне не было дела ни до того, кто я, ни до того, где я нахожусь; я осознавал только тот факт, что я потерял всё, кроме своей жизни, которую в тот момент я вряд ли бы оценил дороже десяти копеек.