Остров на болоте

Но судьба распорядилась иначе. На диктанте он сделал более двадцати одинаковых и нелепых ошибок, которых раньше никогда не допускал, и получил двойку. Он не мог поверить в свою внезапную неграмотность и не понимал, как такое могло с ним произойти. Только знавший всё ангел-хранитель мог бы поведать ему обо всём, но он улыбался и хранил молчание. Эта «неудача», однако, нисколько не расстроила Серёжу. Видя неизбежность того, куда направляет его судьба, он окончательно оставил мечту о морской карьере и осенью продолжил учёбу в школе.

С девятого класса главным увлечением Серёжи стала физика. Этот выбор был обусловлен двумя причинами: приходом в школу новой учительницы физики – Людмилы Алексеевны и результатом его размышлений о том, что дело, которому он должен себя посвятить, не должно иметь ничего общего с человеческими эмоциями и чувствами. Потаённая любовь к Светлане сделала его закрытым снаружи для всех, и особенно для одноклассниц. Ему казалось, что самым правильным для него было бы играть роль невозмутимого человека-робота, которому не знакомы человеческие эмоции и слабости. В этом стремлении он дошёл до того, что перестал ходить в школьную столовую на обед, потому что не мог допустить, чтобы кто-то видел, что он тоже нуждается в еде. На школьных вечерах он выбирал себе место возле магнитофона, и, пока его одноклассники танцевали, он делал вид, что занят важным делом. Он вполне сжился с ролью невозмутимого «гармониста» , и это помогало ему погашать в себе свойственные молодости порывы и желания. Он не нарушал установленные для себя правила, но трагедия заключалась в том, что его «дама сердца» , ради которой приносились такие жертвы, по-прежнему не отвечала на его письма.

Второе письмо от неё пришло только к Новому году, то есть ещё через девять месяцев. Помимо самого письма в конверт была вложена маленькая фотография. Серёжа ликовал! В скором времени он изготовил для себя маленький образок с её миниатюрным портретом, с которым не расставался до самого отъезда в армию.

Новый год Серёжа снова встретил один. Родители, как они делали это и раньше, уехали на праздник в Иваново. В полночь он выключил свет, открыл окно, впустил в комнату порцию холодного воздуха и под бой курантов выпил бокал домашнего вина. В конце января от Светланы пришло третье письмо, а через месяц – четвёртое! Серёжа и рад был зачастившим письмам, и недоумевал одновременно: «Уж не сошла ли Земля со своей оси?» Свой ответ он отправил в стихах. Он уже пару лет пробовал сочинять. Разумеется, первые стихи были наивны и несовершенны, но он продолжал писать их, так как чувства, кипевшие в нём, искали выхода.

Быстро пролетела зима.

Накануне нелюбимого Серёжей женского праздника в школе решили организовать «огонёк» для старшеклассников, для чего с родителей собрали по пятьдесят копеек на ужин. Серёжа не собирался идти на вечер, но, поддавшись уговорам друзей и чтобы не обижать одноклассниц, в конце концов согласился и пришёл. «Огонёк» проходил в помещении столовой. После приветственных слов учителей состоялся небольшой концерт самодеятельности. Кто-то пел под аккомпанемент гитары. На столах возвышались горки пирожков и пирожных, шипел разливаемый по стаканам лимонад, в больших чайниках томился горячий чай.

К еде Серёжа не притронулся, так как не мог нарушать свои правила. Он просто сидел и смотрел по сторонам, а когда пришло время танцам, предусмотрительно переместился к аппаратуре. В разгар вечера он покинул зал и ушёл домой. Он сделал это не потому, что действительно хотел уйти, напротив, ему нравилось сидеть и смотреть на своих одноклассников, но он сделал это нарочно, из чувства противоречия. Если бы эти правила были кем-то ему навязаны, он легко бы нарушил их. Но он сам наложил на себя эту епитимью и потому строго соблюдал её.

Светлану он назначил «дамой сердца» и, как рыцарь, соблюдал данный ей обет верности. Конечно, это была игра, но всё в ней делалось по-настоящему. Этот трудный процесс самовоспитания растянулся на годы.

К своему шестнадцатилетию он сформулировал предельно краткий план на предстоящий год жизни: прекрасно учиться, воспитывать волю и терпение, игнорировать инстинкт сохранения вида. Последнее вытекало из второго.

Получив от Светланы очередное письмо, Серёжа остался им недоволен. Он засомневался в своей «даме сердца», так как всё больше убеждался в том, что она ничем не отличается от других девчонок, с которыми он учился в школе. Возможно, он ошибался. Но мысль, которая пришла ему в голову, стала для него небольшим открытием, и заключалась она в том, что свою «даму сердца» он просто выдумал. Возможно, не надо было читать «Айвенго» и другие рыцарские романы в юном возрасте, когда организм так подвержен впечатлениям? По молодости лет и по причине всеобщего атеизма Серёжа не мог знать, что, установив для себя собственные правила, а иными словами, заповеди и следуя им, он совершил, в некотором роде, грех, за который долго потом расплачивался и страдал.

3