Остров на карте не обозначен

«За два месяца летних боев, с пятого июля по пятое сентября сего года наши войска на всех участках фронта уничтожили: самолетов противника — пять тысяч семьсот двадцать девять, танков — восемь тысяч четыреста, орудий — пять тысяч сто девяносто два, автомашин — более двадцати восьми тысяч. Потери противника убитыми составляют более четырехсот двадцати тысяч солдат и офицеров. Всего же в боях с пятого июля по пятое сентября выбыли из строя (убитыми и ранеными) не менее полутора миллионов солдат и офицеров… За это время наши войска захватили…»

Прочитав данные о трофеях и пленных, Яковлев остановился.

— Все!

— Ну, а теперь дай мне! — потребовал Медведев. Он приблизил бумажку к глазам и стал всматриваться в слова и цифры, точно не веря самому себе, что он читает настоящую сводку Совинформбюро.

Медведев улыбался, губы его дрожали, и вдруг по его щекам поползли крупные слезы.

— Да ты что, Варфоломей! И не стыдно? — укоризненно сказал Яковлев. — Перед новыми товарищами. Они подумают, что мы здесь совсем раскисли!..

— Извините, товарищи! — Медведев стал вытирать слезы ладонью. — Я тоже хочу прочесть вслух эти слова и цифры… Вы не против?

— Читай, Варфоломей, читай! — поддержали его товарищи.

Шерстнев подошел к Смурову, но того отозвал в сторону один из его помощников, высокий, с огромными глазами — от худобы. Он быстро сообщил что-то Смурову, Смуров кивнул, коротко оглянулся на Шерстнева и вернулся к нему.

— Идите за мной.

3

Они двинулись в глубь лагеря, к баракам.

— Как тесен мир, — заговорил на ходу Смуров. — И как много в мире случайностей, товарищ Шерстнев…

Шерстнев остановился и в упор посмотрел в лицо Смурова.

— Вы меня знаете?

— Нет. Вас узнал один из наших узников, он слышал ваше выступление на партактиве.

— Какое выступление? Где? Когда?

— В Мурманске. В мае сорок первого. Вы рассказывали о ваших встречах с Лениным…

Шерстнев нахмурился, припоминая.

— Мало ли что могло показаться вашему ретивому доносчику, — холодно сказал он.

Смуров улыбнулся.

— Пошли дальше, товарищ Шерстнев. Стоять так в стороне и разговаривать здесь нельзя. А вашу осторожность я понимаю: я же староста лагеря! Но наш успех именно в том, что все лагерное самоуправление теперь в наших руках.

Смуров провел Шерстнева в укромное место — в кладовую восьмого барака, и там они долго беседовали с глазу на глаз. Каждый узнал, что ему надо было узнать, и они разговаривали уже не таясь.

— Надеюсь, вам теперь ясно, куда вы попали, Василий Иванович? И что нас ожидает? И к чему мы сейчас готовимся?

— Это ясно, товарищ Смуров. Но, если возможно, расскажите полнее о тайнике. Что он собой представляет?

— Это, можно сказать, целый подземный квартал. Обширный комплекс пещер. Они тщательно расчищены, выровнены, укреплены балками, где надо. Соединены ходами. Действует вентиляция. Пока они пустые. Кроме вместительных шкафов, оборудованных ниш и множества стеллажей, там сейчас ничего нет. Для чего создан этот огромный тайник? Вот первая загадка, Василий Иванович.

Шерстнев слушал не перебивая.

— Но это еще не все, — продолжал Смуров. — Имеются пещеры, явно предназначенные для жилья. Стены там обиты деревом, как и потолки. Паркетные полы. Пробиты два особых выхода на поверхность, где они искусно замаскированы. Есть подсобные помещения. Словом, готовится что-то вроде подземного особняка. Для кого? Вот вторая загадка.

— Загадка важная, — согласился Шерстнев.

— И это еще не все, Василий Иванович. Сейчас ведутся тяжелые и сложные работы в трех больших полуподводных гротах. Их приспосабливают для скрытой стоянки подводных лодок. Один грот уже готов. Вот вам третья загадка.

— Строительство гротов — последнее подземное строительство?

— Видимо, да. Нам стало известно, что по окончании этих работ будут разобраны все наземные сооружения на острове, даже причал.

— Уничтожение следов?

— Несомненно.

— А сроки этих работ установлены?

— Узнать сроки пока не удалось. Эти сроки — и наши сроки, Василий Иванович.

— Как вас понимать?

— Уничтожать будут не только следы, но и лишних свидетелей, даже своих. А в первую очередь истребят поголовно всех заключенных. Каждый из нас не просто узник, а «гехаймтрегер» — «носитель тайны». Поэтому наша задача — опередить эти сроки.

Оба помолчали.

— Есть у вас еще вопросы?

— Нет. Сегодня их было более чем достаточно.

— Теперь, Василий Иванович, у меня есть к вам… не вопрос, а просьба…

— Слушаю.

— Вы должны нам помочь. Вы прошли школу подполья еще при царизме. Нам нужен ваш опыт.

— Слишком различно все, товарищ Смуров… И обстановка, и конкретные задачи.