Остров, на котором жить. Часть первая

Может ли быть найдено истинное счастье в любви, комкающей наши души в мучительной мясорубке, или в рождении и воспитании ребёнка, стремящегося предать своих родителей ради собственных высших целей. Где можно встретить ту самую эндорфиновую обитель, в пути ли что мы преодолеваем, скорбя об утратах и пополняя багаж страданий, притупляя эмоциональную восприимчивость, или лишь в момент окончания этого пути, когда цель достигнута и смысл жизни утерян, и стоит ли искать новое стремление, со скорбью осознавая, что и оно когда-либо будет достигнуто.

Полнометражная жизнь или рекламный трейлер.

Отрок грезит о великовозрастности, зрелый суррогат бьётся в судорогах инфантильности. Люди – как слова в скобках, способны лишь вспоминать и мечтать об этой необъяснимой серотониновой эйфории, но не способны осознать присутствие оной в их жизни в данный момент. Счастье словно маняще раздражающий солнечный зайчик. Счастье иллюзорно, но мы в него верим. Авторы знаменитых литературных творений выделили целый завод по переработке макулатуры со страницами, определяющими понятие данного психосоматического явления, прировняв его объём к количеству интерпретаций Бога. Многочисленные религии, секты, верования, индивидуальные восприятия божественного. Все они ищут Бога, и многие из них искренне верят в то, что нашли его.

Но, как и понятие счастья, Бог есть лишь напыщенное толкование наших мечт. Религия – попытка материализовать и придать черты закономерности слову, порождённому хаосом человеческого рассудка. Бог – попытка объяснить смысл существования противоречивости мира, прибегая к самым безумным теориям, тщета упорядочить бардак роящихся в голове мыслей, дарующая слепую веру, как спасение от съедающей сознание безнадёжности.

Что такое счастье?

Счастье есть Бог. Ребячливый творец. Абстрактный образ несуществующего явления, застывший в иллюзиях поколений.

***

В глазах рябило, словно зрительная сетчатка сошла с ума, на голову, казалось, натянули тесный металлический шлем и минут пять ритмично отстукивали в такт, под звуки марша. Руки дрожали, я вспотел и сердце, решительным штурмом, пробивалось сквозь грудную клетку. Каждый раз, когда Попутчик вкладывал новые знания в мой мозг, я испытывал подобные ощущения, смешанные с восторгом от лёгкости восприятия чистой информации, не подвергающейся фильтрации со стороны органов чувств и эмоций. В этот раз безупречно сухой, беспримесный материал, ответы, воспеваемые моими надеждами, обожествлённые моею безнадёжностью, напрочь лишали тяги к продолжению пути.

Залика оставила меня одного сразу после сеанса прямого телепатического обучения, жестоко позволив мне беспрепятственно наряжать голые данные в разноцветные гирлянды собственных эмоций.

Вот почему сведения об истории и развитии сообщества «Арментарии» вкладывались в нашу память примитивным способом проведения коллективных семинаров. Ведь телепатическим путём могут быть переданы исключительно точные знания, или же вера в них. А как оказалось такой информации не существовало как чистого материала. Свежие, но искажённые знания, уже, самостоятельно рождались в голове юных курсантов – солдат, супергероев, защитников – созданий существующих лишь в собственном обманутом воображении. Были отобраны не те особи, что обладают скрытым талантом, а лишь те, кто поверит, те, кто готов и хочет уверовать в ту чушь, что так беззаботно впаривал наш дорогой наставник. Выбирали лишь тех, кто всю жизнь ожидал заветных слов «Ты особенный», тех, кто обладал лишь одним свойством, стопроцентно необходимым для вступления в ряды Пасущих – отчаянием.