Остров на краю всего

Солль снова поежилась, вспомнив старика, приходившего иногда к двери приюта за подаянием. Госпожа всегда заставляла приглашать его за стол и кормить. Однажды Солль сама открыла ему дверь, и он, проходя мимо, коснулся ее беспалой рукой. Но давать такой ответ хозяйке дома было бы глупо. Старика боялись все дети и говорили о нем вещи куда как неприятные.

Но она уже видела, что разозлила Амихан. Атмосфера снова изменилась. Эта женщина походила на облако: сейчас она могла быть мягкой, как подушка, а через минуту потемнеть, превратиться в тучу и грозить бурей.

– Я хотела сказать…

– Я знаю, что ты хотела сказать. – Взгляд Амихан остановился на стене над головой девочки. – Должна предупредить тебя, что без доброты хранителем бабочек стать невозможно. Было ли добрым то, что ты сказала?

– Нет, – глухо ответила Солль.

Обе замолчали. Лицо Амихан оставалось непроницаемым – туман в безветренный день. Солль заерзала на стуле.

– Извините. Я была не права.

– Мне жаль, что ты питаешь отвращение к людям, которые просто другие. К людям страдающим и не причиняющим другим никакого вреда, кроме как своим существованием.

Лучше бы накричала, подумала Солль и поспешила сменить тему.

– И вот так вы стали авре… арала…

– Аурелианом.

– Аурелианом, – повторила девочка с удовольствием, выдохнув слово, как море – бриз. – Вы были доброй?

– Нет. – Ее глаза вспыхнули, как догорающие уголья. – Я попала сюда благодаря удаче. И, конечно, благодаря любви. На этом стоит большинство историй. И большинство путешествий. И привело меня сюда путешествие.

– Так вы родились не здесь?

Женщина покачала головой.

– Если не здесь, то где?

– Не догадалась? – с насмешливой серьезностью спросила Амихан.

– На Кулионе? – недоверчиво ахнула Солль. – Но… но как вы выбрались оттуда?

– Опять-таки благодаря любви и удаче. У меня было и то, и другое, но я потеряла и первое, и второе.

Три

Негромкий, завораживающий голос спотыкался о паузы, когда хозяйка оглядывала комнату, как будто обдумывала следующую часть своей истории. От детства, проведенного среди прокаженных, – к приюту и дружбе с девочкой, названной в честь бабочки, и дальше – к переправе на брошенной лодке. Слушая всю эту разбавленную паузами историю, Солль должна была бы увериться, что Амихан сочинила ее, соткала из темноты.

Но она знала и ничуть не сомневалась, что все так и есть, что когда Амихан останавливается, она вспоминает то, что видела, и переживает заново. И когда женщина дошла до роя бабочек в палате, девочка закрыла глаза, вспоминая свою погоню за бабочками вниз по склону. Глаза отказывались открываться, но она не хотела пропустить ни слова.

Самая долгая пауза случилась, когда Амихан рассказала о молчании наны, о руке Бондока и приходе муссона. Солль резко вскинула голову.

– Так ваша нана не умерла? – изумленно спросила она, не обращая внимания на бегущие по щекам слезы. Хотелось верить, что у истории будет более счастливое окончание.

Амихан медленно покачала головой:

– Увы…

– Но это несправедливо!

– Не совсем так.

Солль непонимающе посмотрела на нее.

– Печально. Ее смерть разбила мне сердце. Но она была очень больна и очень страдала. Лишь годы спустя я поняла, что так было милосерднее.

– Как сказала Мари? – спросила девочка, желая показать, что слушает внимательно.

– Да, как сказала Мари, – негромко повторила Амихан.

– А вы нашли их? Ее или Кидлата?

– Я искала их столько, сколько могла. Побывала во всех работных домах и приютах Манилы и других городов. Ни малейшего следа. Должно быть, он увез их куда-то еще.

Солль видела, что говорить о Мари хозяйка не хочет, и быстро задала следующий вопрос.

– И это все случилось с вами?

Совместить Амихан с той девочкой, о которой шла речь, не получалось. Представить, что у взрослых было детство, всегда трудно.

Женщина рассмеялась.

– Прошлое других людей – все равно что другая страна. Вот я рассказывала тебе свою историю, и она для меня самой звучала странно.

– А что случилось с бабочками?

– В тот день пришел муссон, и на следующее утро улицы были усеяны мертвыми бабочками. – Заметив, какое впечатление ее слова произвели на гостью, она чуть заметно смягчилась. – Не самая приятная часть истории, да?

Солль молча кивнула.

– Невероятно, что они вообще прилетели. Те немногие, что сбежали от мистера Заморы, дали огромное потомство.

– Я бы предпочла более счастливый конец, – пробормотала Солль.

– Но конец счастливый! – Хозяйка сделала широкий жест. – Посмотри, где я в итоге оказалась.

– А почему именно здесь? – поинтересовалась Солль.

– Неужели не узнала? – с улыбкой спросила Ами. – Цветочный дом?

– Неужели?.. – ахнула Солль. – Так вы нашли его? Вашего отца?

Грустная улыбка тронула губы женщины.

– Нет. Его самого я, конечно, уже не застала. Но нашла дом. Приехав в Манилу, мы с Бондоком принялись расспрашивать всех, кого только могли, не слышали ли они о домике в долине, под голубой крышей и красными цветами. Однажды я обратилась с этим вопросом к женщине, продававшей чай на рынке, и она сказала, что проезжала как-то мимо такого домика в нескольких милях от Манилы.