Остров на всю жизнь. Воспоминания детства. Олерон во время нацистской оккупации

Я храню в памяти то смешанное ощущение ужаса и надежды, которое испытала моя семья в тот июньский день, узнав о наступлении. Постыдному союзу между Германией и Россией пришел конец. Немецкие солдаты бегали туда-сюда по Портовой улице, переговариваясь друг с другом. Коллаборационисты под предводительством кюре собрались на площади перед мэрией и радостно обсуждали новости. Однако было видно, что немцы помрачнели – их надежды на скорый конец войны таяли на глазах. Эти солдаты были нам незнакомы – в процессе подготовки к вторжению в Россию гарнизон Олерона полностью заменили. В Сен-Дени появился и новый комендант – полковник Шульц, который, по словам Клары, был хотя и моложе, но не менее мудрым и зрелым, чем полковник Шмидт.

Я и сейчас вижу, как Клара входит в дом Ардебер тем июньским днем: “Все кончится через месяц! Мне так сказал полковник Шульц! Они берут пленных десятками тысяч!” Клара была сама не своя от радости и не скрывала этого, поскольку в тот момент отец был все еще в поле.

Через три или четыре дня отец был арестован французской полицией “для проверки личности”. Всех мужчин русского происхождения отвезли на континент, в Руайян, чтобы выяснить, нет ли у них возможных связей с СССР. Однако Андрея Калиту не арестовали. За отцом пришли двое французских жандармов, домой он вернулся только через четыре дня. Его арест был для меня шоком – я ничего не помню об этом кроме той минуты, когда его уводили прочь по залитой солнцем Портовой улице.

Я очень хорошо помню, как проводила долгие часы, сидя на Стене размышлений и ожидая его возвращения. С другой стороны стены солдаты чистили лошадей, но меня скрывали от них высокие лавровые кусты. Немецкие конюхи были пожилые и необщительные, их занимали только лошади.

Последующие грандиозные победы немцев заставляли думать, что Гитлер действительно сможет выиграть войну. Киев, мать городов русских, пал. Наша семья начала терять надежду. Клара ликовала, рассказывая нам последние подробности немецких побед. Ее ненависть к России, казалось, росла с каждым днем. Рассказы о том, как беспощадны были там немцы, не производили на нее никакого впечатления. О творившихся жестокостях вскоре стало известно, поскольку немцы явно не собирались это скрывать. Славяне – низшая раса, их надо уничтожить или превратить в рабов.

Солдаты, участвовавшие в первых сражениях на русском фронте, начали прибывать на остров на отдых. Клара передавала нам рассказы офицеров, полные живописных подробностей о русских крестьянах – неграмотных, грязных, покрытых вшами – и об их убогих деревянных лачугах. Но в присутствии моего отца она не рисковала об этом говорить, боясь, что он вышвырнет ее вон из нашего дома. Мы всё еще были ей нужны, чтобы в Сен-Дени ее уважали.

Поздней осенью Клара и Поль наконец перестали с нами ужинать. Продуктов, которые Клара получала от немцев, вполне хватало, чтобы больше не приходить к нам по вечерам. Однако днем они оба продолжали обедать у нас. Кларе, этой “храброй работающей матери”, как называл ее Поль, было очень удобно, что днем можно поесть горячего. Хорошо помню эти обеды – уныние и опустошенность после рассказов Клары о катастрофических поражениях русских.

Днем после обеда мадам Калита, возвращаясь после сбора морских улиток для своих уток, пришла выпить с бабушкой чашку чаю. Дома были только мы с бабушкой (Андрей, даже если и был дома, то прятался от мадам Калита в самом дальнем углу, считая ее свой личной мучительницей). Прихлебывая липовый настой, мадам Калита спросила бабушку, достаточно ли у нас запасов, чтобы пережить следующую зиму, так как овощей с огорода отца может не хватить. Они с Кларой о нас беспокоятся. Конечно, они уважают принципы нашей семьи, но ведь взрослые в ответе за детей. Нет ничего позорного в том, чтобы работать на немцев несколько часов в день. Нуну, давняя и преданная служанка мадам Марке, работает каждый день в офицерской столовой. Кроме хорошей зарплаты, она приносит домой миску супа, а иногда и немного мяса.

У меня внутри все вскипело, когда я услышала эти слова. Но бабушка не нашлась, что ответить, кроме своего обычного рассеянного “да, да”, и стала расспрашивать мадам Калита, как именно они поджаривают зерна ячменя, призванного заменить кофе, ведь, по словам Клары, в этом они достигли совершенства. Вера Калита только посмотрела в мою сторону. Было совершенно ясно – если бы не мое присутствие, она могла бы говорить с бабушкой откровеннее.

Не совсем понимая, что мое присутствие мешает Вере, бабушка вышла на кухню, чтобы приготовить свежего липового чаю, оставив меня с гостьей один на один. Мы неласково посмотрели друг на друга. Я вдруг испытала сильнейшее желание спросить ее: “Дорогая Вера, как поживают ваши сыновья? Они всё еще на русском фронте? Довольны ли они?” Но ради бабушки я промолчала. Бабушка просила меня никогда не спрашивать Веру о ее сыновьях.