Остров надежды

Теперь Нора боролась с головной болью и от всей души надеялась, что ее кожа привыкнет к солнцу. Она всегда очень быстро загорала, и это до сих пор было одной из самых больших ее забот на Ямайке. Элиас ценил то, что его совершенная леди могла продемонстрировать мраморно-белую кожу, такую же, как у других жен плантаторов, которые практически никогда не покидали дом. Теперь могло оказаться так, что вопрос — как быстро у нее возникнет природная защита против солнца — станет вопросом жизни и смерти. И искусственная защита тоже — ее дом должен быть построен как можно скорее. Нора с новыми силами начала швырять глину на стены дома.

Обычные хижины для рабов строились очень быстро, и только еще одну ночь Норе пришлось провести под открытым небом до того, как ее дом стал готов к вселению. Она ожидала нового изнасилования со стороны Аквази, однако, к ее облегчению, он оставил ее в покое. Что, конечно, было связано с тем, что ему самому не давали ни минуты покоя. Абсолютное большинство чернокожих в Нэнни-Тауне с презрением, хотя и по различным причинам, относились к его двуногой белой «добыче». Некоторые принципиально отвергали рабовладение, после того как сами стали жертвами рабства, другие же считали, что брать себе в постель белую женщину — это ниже достоинства свободного чернокожего мужчины, и встречали Аквази насмешками и унижениями. Однако подавляющее большинство просто боялись смуты из-за присутствия в поселении белой женщины,

— Баккра этого так просто не оставят, — услышала Нора болтовню двух женщин, которые толкли зерно, превращая его в муку. — Пара лошадей и мулов — это они переживут, но женщина... Они постараются забрать ее назад, и если при этом они разрушат нашу деревню...

Опасения, что он из-за своей сумасшедшей идеи может навлечь несчастье на всех остальных жителей села, дошли, конечно, и до Аквази. Владение Норой сильно пошатнуло его авторитет в новом племени. И ни в коем случае он не хотел привлекать лишнего внимания, сношаясь с белой женщиной под взглядами половины города.

Однако в первую ночь в ее новом доме Аквази вел себя беспощадно, оставив плачущую Нору в израненном состоянии. Она старалась не всхлипывать и не кричать, чтобы не потерять достоинство. Но толчки Аквази были слишком болезненными, он слишком бесцеремонно и нагло входил в нее, в то время как его сильные руки держали ее за плечи, прижимая к твердому глиняному полу. Нора еще не успела сплести себе циновки, так что в доме оказалось жестче, чем на ложе из папоротников в первую ночь. Поэтому начала болеть еще и спина. Однако едва ли не больнее было то, что во время соития Аквази не смотрел на нее. Он тупым взглядом смотрел куда-то мимо, и Нора чувствовала себя, словно избитая деревянная кукла, которую пинает непослушный ребенок. Под утро ей все же удалось, хотя и с трудом, встать и намолоть муки для лепешек на завтрак. По крайней мере, это ей удалось с легкостью. Женщины, которые из любопытства забредали сюда, чтобы увидеть неумелую белую рабыню, были разочарованы. Ведь Нора уже много месяцев измельчала в ступке целебные травы, смешивала мази и стирала материал для перевязок.

Размалывание зерен и замешивание теста, а также выпечка лепешек над открытым огнем могли бы даже доставить ей удовольствие, — если бы все это делалось не для мужчины, который хотел обладать ею, во чтобы то ни стало, хотя при этом откровенно ненавидел ее.

Труднее обстояло дело с плетением циновок для спанья. Женщины изготовляли их из пальмовых листьев, и Нора представляла себе это довольно простым делом. Она с тоской вспоминала о своих мечтаниях, которые делила с Саймоном, в то время как все, что она сплетала, тут же распускалось само собой. Ей был нужен кто-нибудь, кто показал бы, как делать это правильно, но единственной, кто робко присоединился к ней, была маленькая Манса. Девочка была запугана и печальна. Маану и другие женщины в Нэнни-Тауне не могли заменить ей мать, хотя, конечно, все относились к ней хорошо — хотя бы для того, чтобы завоевать расположение Маану, нового доверенного лица королевы. Грэнни Нэнни явно нравилась юная Маану, и она часто звала ее к себе в хижину, чтобы обсудить с ней то или иное дело. Другие женщины с почтением говорили, что Грэнни Нэнни советуется с ней.

Однако Манса знала лучше.

— Королева не советоваться ни с кем, — объясняла она Норе, помогая ей плести циновку. Однако, к сожалению, она оказалась такой же неумелой, как и бывшая хозяйка. Должен был, наверное, существовать какой-то прием, которым ни одна, ни вторая до сих пор не владели. — Но говорить по-английски с Маану и хочет научиться читать. Маану говорить, что она сама не умеет правильно читать, нужно просить Аквази. Однако Грэнни не говорить с Аквази, она сердитая, потому что Аквази приводить с собой миссис. Позже должна будет, — сказала Манса, — потому что она не умеет читать договор.

— Договор? — спросила Нора с удивлением и в то же время с проблеском надежды. — Мароны хотят заключать договоры с баккра?

Манса пожала плечами.