Остров накануне

Как праведники, отходя,
Неслышно шепчутся с душой,
Друзей в сомнение вводя:
«Уже не дышит». – «Нет, живой».

Так распадемся мы сейчас:

Без бури вздохов, ливня слез;
Спасем от нечестивых глаз
То, что изведать довелось.

Сдвиг почвы – бедствия пример:

Он порождает страх и крик;
Но тихий сдвиг небесных сфер
Всегда невинен, хоть велик.

Любовь земная оттого

Разлук не терпит, что они
Разъединяют вещество,
Составившее суть любви.

Но мы, кто чувством утончен

До несказуемых границ,
Легко снесем такой урон,
Как расставанье тел и лиц.

Ведь наши две души – одна;

Ей страх разъятья незнаком;
Уйду – растянется она,
Как золото под молотком.

А если две – то две их так,

Как две у циркуля ноги:
Вращенье той, что в центре, – знак
Единства с той, что вьет круги.

Центральная, наклонена,

Следит за странствием другой
И выпрямляется она,
Лишь если та пришла домой.

Мы как они: ведь ты тверда,

И путь мой станет образцом
Окружности: у нас всегда
Начало совпадет с концом[25].

Роберт вслушивался в это и взирал на Лилею, которая сидела, от него отвернувшись, и клялся себе, что по отношению к Лилее он вечно останется и пребудет той самой второй ножкой циркуля и что нужно выучить английский язык, чтоб прочитать остальные произведения поэта, который умеет до такой степени точно описывать его метания. В те времена ни один человек в Париже не подумал бы изучать английский язык – варварское наречие. Однако, провожая Д’Игби к нему в таверну, Роберт увидел, что тот не лучшим образом говорит по-итальянски, хотя и бывал на полуострове, и, конечно, устыжен, что недостаточно владеет этим обязательным для каждого образованного человека языком. Поэтому они решили видеться почаще и попытаться быть взаимно полезными, преподавая по очереди свою родную речь.

Так зародилась крепкая дружба между Робертом и этим дворянином, который оказался глубоким знатоком медицины и натуралистики.

Он узнал страдания в детстве. Отец был замешан в Пороховом заговоре и казнен. По парадоксальному сходству, а может быть, и не парадоксальному, а сопряженному с глубинными движениями души, Д’Игби посвятил себя исследованиям иного пороха. Он много путешествовал, прожил восемь лет в Испании, потом три года в Италии, где, вот еще одно совпадение, был знаком с кармелитом, учителем Роберта.

Д’Игби вдобавок, в частности благодаря корсарскому опыту, был прекрасным фехтовальщиком, и у них с Робертом вошли в обычай учебные поединки. Какой-то мушкетер, увидев это, решил себе тоже поразмяться и вызвал альфиера кадетской роты. Бой был пробный, участники вели себя осторожно, и тем не менее мушкетер на батмане не удержался от выпада, противник инстинктивно защитился и порезал мушкетеру руку, и порезал глубоко.

Д’Игби снял подвязку, перетянул тому руку над раной, но через несколько дней ранение загрозило гангреной, и хирург сказал, что руку надо отнимать.

Услышавши о подобном, Д’Игби предложил услуги, предупредив, что возможно подозрение, будто это шарлатанство, но что просьба относиться ко всему с доверием. Мушкетер, не чаявший уже, к каким святым обращаться, отвечал испанской поговоркой: «Hgase el milagro, у hgalo Mahoma»[26].

Д’Игби велел дать ветошку, напитанную кровью из раны. Мушкетер снял перевязку, передал Д’Игби, а рану перевязали снова. Д’Игби взял плошку воды и всыпал в нее купорос, размашисто мешая. Потом он вбросил ветошку в кислоту. Тут неожиданно мушкетер, который отвлекался чем-то посторонним, подскочил и ухватил больной локоть. Он сказал, что жжение в ране внезапно унялось и что он чувствует прохладу и облегчение.

«Прекрасно, – отвечал Д’Игби. – Теперь содержите язву в чистоте, мойте соленой водой ежедневно, чтоб она была восприимчивее к врачебству. Я же буду ставить этот тазик в дневные часы около окна, а ночью на угол камина, чтобы он всегда оставался при умеренной теплоте».

Роберт относил внезапное исцеление за счет неведомой, но иной причины. Д’Игби с хитрым видом вынул тряпку из таза и стал нагревать над камином, и тогда же мушкетер начал снова причитать и жаловаться, так что потребовалось поскорее вернуть ветошь в серный раствор.

Рана мушкетера затянулась в одну неделю.