Остров неопытных лириков

Витька летел над городом. Внизу, между утопающих в зелени величественных зданий, сновали крохотные человечки, по знакомой с детства излучине Москва-реки скользили яхты с разноцветными парусами, в воздухе, словно мириады мошек, сновали беспилотные летающие такси. Точно такие же, как то, на котором Витька сейчас нёсся в больницу.

Спешил он туда потому, что помнил слова Генки: трансформатор может изменять реальность не дольше трёх часов. Ну и потому, что беспокоился об Инке. Узнав от Анны о том, что Инка находится в больнице на какой-то плановой процедуре, он никак не мог успокоиться, воображая разные больничные ужасы.

Реальность оказалась страшнее.

Хотя в белоснежной палате, куда персонал больницы без возмущений и запретов пропустил Витьку, не было ничего особенно страшного. Просто лежащая на больничной койке худая, стриженная под ноль девочка с планшетом в руках, окружённая множеством медицинских приборов.

— Приветик, — натянув улыбку на лицо, пробормотал Витька. — Вижу, тебе надоели длинные волосы?

— Вот, подстриглась сегодня утром, — сказала Инка. — Они бы всё равно выпали через пару дней. А так получается, что это моё решение.

— А что, тебе идёт. У тебя красивый череп. Только бледный немного. Но ничего, успеешь ещё загореть.

— Нет, не успею, Витя. Я умираю. Не надо ходить вокруг да около.

— Да брось ты ерунду молоть, — натянуто хохотнул Витька. — Тебя вылечат. Вон сколько разных трубок в тебя понатыкано. В этой реальности медицина ого-го!

И закусил губу. Меньше всего ему хотелось объяснять лежащей перед ним девочке, что окружающая её реальность скоро изменится, откатившись назад.

— Знаешь что, — не обратив внимания на Витькину оговорку, сказала Инка, — мне безумно надоел показушный оптимизм. Я тоже умею читать. Я знаю о своей болезни всё.

— Но, послушай… — начал было Витька.

— У меня есть для тебя совет, — перебила его Инка. — Прошу, внимательно прислушайся к нему. Все окружающие меня люди, узнав о моей болезни, тут же начинают петь слащавые песни о том, что доктора мне помогут. И я их понимаю — им тяжело смириться с мыслью о неизбежности смерти. Но они не задумываются о том, что мне противно слушать их сказки. Потому что я-то точно знаю, что это ложь…

Внимательно слушая Инку, Витька пропустил момент отключения трансформатора. Просто, отведя глаза в сторону, он вдруг заметил, что медицинских приборов стало заметно меньше. Оглядевшись, увидел, что он и Инка как-то незаметно переместились из сверкающей высокотехнологичной медицинской палаты в комнату с потрескавшимся кафелем и облезающей краской на потолке, в которой, кроме них, лежали ещё несколько подростков.

— А что ты скажешь, — помолчав несколько секунд, ответил Витька, — если я пообещаю сделать всё от меня зависящее, чтоб вылечить тебя?

— Я скажу, что ты ходишь по опасно тонкому льду, Виктор, — печально сказала Инка. — Несмотря на моё предупреждение, ты пытаешься подарить мне несбыточную надежду. Ты предлагаешь помощь, скромно опуская тот факт, что ничем не можешь помочь. Будь осторожнее. Мне надоело терять друзей. И я не хочу потерять ещё и тебя.

Начавший было говорить Витька прикусил губу. Только что он собирался напомнить Инке, что в рюкзаке за его спиной лежит трансформатор, способный отменять физические и социальные законы. Но может ли он помочь в этой ситуации?

«Рак — это болезнь, а не закон природы, — всплыла в голове непрошеная мысль. — Инку не смогли вылечить даже в технически развитой реальности отменённого трайбализма…»

— Скажу так, — аккуратно подбирая слова, начал Витька, — спасти тебя, Инка, может только чудо. Значит, моей задачей будет это чудо организовать.

Глава 5. Лукизм disarmed!

— Представляете себе, женщины меня совершенно не стеснялись. Улыбались, некоторые здоровались. И спокойно продолжали мыться. И взрослые и молодые. Полностью голые, прямо на расстоянии вытянутой руки. Смутилась только одна девчонка — она в нашей школе в параллельном классе учится. Заходит она, вся из себя такая, в душевую, встаёт в кабинку, стягивает купальник, чтоб вымыться. И как увидит меня! Она аж на месте подпрыгнула, взвизгнув от неожиданности. Купальник обратно натянула — и прямо так, вся в пене, в аквазону и побежала. А остальные женщины над ней смеялись, — энергично размахивая руками, рассказывал Рустам.

Друзья, собравшиеся на следующее утро на любимом месте в парке, лениво слушали рассказ, валяясь на мягких чёрных мешках, в которые парковые работники собрали с дорожек листья.

— А потом ты поднялся в солярий, где нашёл нашу Галку, которая спала на солнышке, закрыв покрывалом лицо, так что тебе пришлось опознавать её по родинке на левой ягодице, которую ты запомнил по случаю в раздевалке… — зевнул Эдик. — Мы эту историю уже в четвёртый раз слышим.

— И с каждым разом женщины в ней всё моложе и голее, Рус, — поддакнул Игорь.

— Завидуйте молча, — отмёл возражения Рустам. — У меня одного такое приключение было.

— Витька тоже в женской раздевалке тусовался, — напомнил Эдик, — в Анькином купальнике.

— Пфе! — фыркнул Рустам. — И много он там увидел?