Остров невезения

Дикобраз пожал плечами. Он поступил очень порядочно и не выдал Геру, тем не менее зачем-то выразительно посмотрел в его сторону.

Азиз снова склонился над лицом Геры.

– Ты? – спросил он и ткнул своим высушенным коричневым пальцем ему в грудь.

Гера не стал отпираться и кивнул. Этого человека он видел первый раз в жизни и ничего плохого ему не сделал. А потому не слишком боялся.

– Пойдем, – сказал Азиз.

– Куда? – уточнил Гера, полагая, что араб намерен казнить его на свежем воздухе.

– На телевидение.

Похоже, этот свирепый на вид камикадзе обладал очень тонким и малопонятным чувством юмора. Гера пошевелил плечами, выказывая полную готовность идти на телевидение, на киностудию или даже к черту на кулички, но только со свободными руками. Азиз взмахнул кинжалом, обрезая веревку.

– Я живой! – проникновенно произнес он, строгими глазами рассматривая лицо Геры.

– Я об этом сразу догадался, как вас увидел, – согласился Гера, растирая занемевшие руки.

– А все думают, что мертвый, – добавил Азиз.

– Это они, конечно, делают зря, – с пониманием ответил Гера.

– Ты должен сказать, что меня в твоем самолете не было.

– Кому сказать?

– Всем. По телевизору.

– По телевизору? – переспросил Гера и, как-то странно взглянув на Азиза, невольно хихикнул.

– Мне кажется, он не совсем нормальный, – сквозь зубы процедил он Дикобразу, который в сравнении с арабом казался умным, как академик.

– Это не помешает ему отрезать нам головы, – проскулил Дикобраз.

Азиз засопел, выпрямился и, вытянув руки к потолку, что-то нараспев произнес на незнакомом языке. Если это было началом обряда жертвоприношения, то Гере стоило поторопиться.

– Я не думаю, что вам стоит соваться на телевидение, – сказал он. – Как только вы признаетесь, что вы Абдул Азиз, военные летчики сбросят на телецентр ядерную бомбу.

Араб опустился на корточки рядом с Герой и посмотрел на него печальными глазами.

– Я не террорист, – сказал он грустно. – Я студент из Саудовской Аравии. Ихтиолог. Я изучаю проблему миграции промысловых рыб.

– Да я охотно вам верю! – поклялся Гера, прикладывая ладонь к сердцу. – Я сам обожаю рыбу, особенно сушеную и под пиво…

– И я тоже обожаю! – торопливо вставил Дикобраз, полагая, что признание в любви к рыбам будет воспринято арабом как смягчающее обстоятельство.

– Но генерал Чеффиндж почему-то считает, что вы террорист! – запальчиво продолжал Гера. – И ему взбрело в голову, что вы проникли на мой самолет для совершения теракта.

Азиз обхватил лысую голову, закачался и запричитал.

– Я кушал в ресторане, – говорил он, маятником раскачиваясь из стороны в сторону. – Чуть-чуть выпил. Увидел девушку. Хотел познакомиться. А это оказался мужчина в платье. Я его стукнул, и меня забрала полиция. А там один нехороший майор сказал, что я работаю на Аль-Каиду. А я не знаю, кто такой Аль-Каида! Я с ним незнаком! Я студент! Я изучаю миграцию…

– Хорошо, хорошо! – перебил его Гера, следом за Дикобразом медленно отползая к пролому в стене. – Я вам верю! Какой же вы террорист! Плюнуть не на что! Я как вас первый раз в отеле увидел, так сразу и подумал, что вы ихтиолог или рыбак, который занимается проблемой миграции ракообразных по дну Ла-Манша…

Азиз, услышав эти слова, протянул свою длинную худую руку, схватил Геру за ворот и, с надеждой глядя ему в глаза, произнес:

– Вот, правильно говоришь! Ты хорошо говоришь. Так и скажешь с телевизора. А то мне никто не верит. А я хочу домой, в Лайлу! Я хочу к маме! У меня мама совсем старенькая! Она если станет волноваться, может много посуды побить, много мебели поломать!

– Лучше вы как-нибудь без меня! – натянуто улыбаясь, ответил Гера и попытался оторвать руку Азиза от своего воротника.

– Без тебя нельзя, – покачал лысой головой Азиз. – Этот генерал сказал, что я мертвый. И теперь ему все верят. А если я скажу, что это я, Абдул Азиз, то все станут смеяться и говорить: как же ты можешь говорить, что ты Азиз, если ты мертвый? А если ты скажешь, что я живой, то тебе поверят.

– Видите ли, – ответил Гера, отрывая руку араба от своего ворота вместе с куском ткани. – Про меня генерал тоже сказал, что я мертвый. И, если я приду на телестудию живым, он очень постарается, чтобы сделать меня по-настоящему мертвым. Он на моем самолете генеральские погоны себе заработал! И вы думаете, ему хочется отдавать их обратно?

Дикобраз, напоминая старую и ленивую жабу, плавными движениями переставлял конечности и подползал все ближе к пролому. Азиз внушал ему мистический ужас, и Дикобраз предпочел бы оказаться во власти своего бывшего хозяина, чем смотреть на черную бороду, ослепительно белые зубы и острый кинжал. И потому он намеревался вырваться из вагончика любой ценой.

Но, судя по всему, Азиз вовсе не имел никаких претензий к Дикобразу. Он либо вообще забыл о его существовании, либо не придавал значения его настырному перемещению к дыре в стене. Не продолжая дискуссию о живых и мертвых, он обреченно вздохнул и приставил острие кинжала к горлу Геры.