Остров незрячих. Военная киноповесть

— Ничего, — перебил, стараясь выглядеть уверенно, Арташов. — Сейчас главное — маневр. Искать будут по прямой. А мы по дуге. Так что, подтянись, славяне!

Он прибавил ходу, ощущая себя последней сволочью.

Лесистая дорога к Руслому густо поросла по обочинам лопухами и подорожником. Сюда, похоже, и впрямь редко заглядывали, — на прибитой дождем пыли выделялся единственный след тележной колеи. Деревню они увидели на рассвете, с пригорка, выйдя на край березовой рощи. В узенькой, зажатой меж рощей и вялой речкой долине среди парящего тумана различалось десяток деревянных домов. Из крыш троих из них шел дымок, — деревня пробуждалась. Арташов поднес к глазам бинокль, волнение его усилилось, — одна из трех «оживших» крыш принадлежала Машиной матери. Во дворе различил он телегу и привязанную подле колодца чалую лошадку, — очевидно, именно эта единственная телега и проложила обнаруженную на пустынной дороге колею. Возле остальных домов не было ни движения, ни голосов, — всё вымерло. Патриархальная тишина не нарушалась даже собачьим брёхом. Будто и не было рядом войны.

Арташов поднялся. — Я спущусь на полчаса, — объявил он подчиненным. — Услышите шум, стрельбу, немедленно уходите. Главное, донести до наших полученные сведения.

Он пресек возражения и начал спуск с холма, быстро погружаясь в туманное молоко.

Дом оказался незапертым. Арташов шагнул в темные сени. Через щель разглядел женскую, в темном платке фигуру, нагнувшуюся с ухватом над печью. Он неловко переступил сапогами, пол заскрипел. Женщина испуганно оборотилась, машинально выставив ухват. Арташов приложил палец к губам, притворил изнутри дверь. — Так-то Вы будущего зятя встречаете, — укорил он. — Боже мой! Женька! — женщина медленно стянула старящий платок; обнажились стриженные смоляные волосы. Сердце Арташова порхнуло куда-то под горло, — перед ним в рваной, пропахшей навозом телогрейке стояла его Маша. Война захватила ее в Руслом. Сначала отсиживались с матерью в деревне. Ждали, что вот-вот наши погонят врага. Когда же фашисты приблизились, начали готовиться к отъезду. Но накануне эвакуации мать тяжело заболела. Так оказались под немцем. Мать нуждалась в лекарствах, найти их в деревне было нереально. Перебрались во Льгов. Средств не было. Пришлось устроиться переводчицей в комендатуру. В ы ходить мать все-таки не удалось. Здесь, на деревенском погосте, ее и похоронила. В деревню приезжала раз в два месяца приглядеть за могилкой и домом. Как раз накануне удалось выпросить телегу. — И партизан не побоялась? Они ведь, поди, тех, кто с немцами сотрудничает, не больно жалуют? — голос Арташова помимо воли наполнился обличительными интонациями. Маша расслышала их, сжалась.

До сих пор они сидели за столом, переплетя руки. Она выпростала пальцы.