Остров погибших кораблей. Последний человек из Атлантиды. Небесный гость

Амфибия начала метаться, как подстреленная птица.

Моторы самолета хрипели, стреляли и наконец замолкли. Настала тишина. Только едва слышно гудел мотор электростанции, но скоро замолк и он. Электрические лампы в каюте погасли. В кабине пилота они еще светились слабым накалом, переведенные на аккумуляторное питание.

В кухне повар, сидя на стене возле двери, шарил впотьмах – искал стенной шкафчик, где хранился парашют.

В радиорубке красным, тусклым накалом, как угасающие звезды, светились радиолампы. Привязанный ремнями к креслу радист Эдер, перегнувшись, ловил рукою болтавшуюся возле стены трубку телефона. Радисту хотелось спросить у Батенина, что случилось.

А тяжелая машина продолжала биться в судорогах, и неизвестно было, падает ли она вниз, висит ли на месте или же летит-падает вверх, в небо.

– Держитесь, профессор, за меня крепче, – сказал Сушков. – Мы на огромной высоте и, конечно, успеем добраться до парашютов и выброситься прежде, чем амфибия упадет и разобьется. Жалко машину!

– На Землю?! – отозвался Тюменев. – А может быть, мы падаем вверх. Совершенно не вовремя! Преждевременно! И как же это Батенин не усмотрел… Ведь сейчас как раз прилив. Барометрический максимум. Давно пора было снижаться.

– Не волнуйтесь, товарищ Тюменев, – торопил Сушков, не слушая астронома, – только идемте скорее. Поймите же, только парашют может спасти нас.

Тюменев вдруг расхохотался и ответил:

– Хотел бы я посмотреть, как вас будет спасать парашют в безвоздушном пространстве, когда вы будете падать с Земли на звезду.

Сушков побледнел:

– Неужели же и мы…

– Нас вырывают друг у друга звезда и Земля, – сказал Тюменев. – Из-за нас идет ожесточенная борьба двух сил притяжения. Кто победит?

– Но ведь мы свободно падаем, и падаем вниз, – возражал Сушков, – об этом можно судить и по положению машины – пике, и по ощущению легкости в теле.

– Как будто так, – ответил Тюменев, пробираясь следом за Сушковым. – Но не забывайте, что притяжение звезды путает все расчеты, все обычные представления и привычные ощущения… Вот если бы мне удалось увидеть хоть краешек не покрытого тучами неба, я смог бы сказать определенно, куда мы летим.

Болтанка уменьшилась.

Радист Эдер успел поймать телефонную трубку и переговорить с Батениным.

– Все в порядке. Сиди на месте, занимайся своим делом, – сказал ему Батенин.

– На Землю ничего сообщить не надо?

– Если будет надо, скажу.

Радиостанция работала без перерыва. Эдер принял две телеграммы на имя Тюменева и передал ему их содержание по телефону, трубка которого случайно оказалась возле профессора.

– Телеграмма первая, – говорил радист. – «Привет от всех сотрудников абастуманийской обсерватории. Как протекает полет? Елена Гавриловна спрашивает о здоровье. Аркусов». Ответ будет? – спросил Эдер.

– Нечего сказать, удачно выбрали время! – ворчал Тюменев и ответил: – Да. Передайте Аркусову: «Полет протекает… гм… успешно».

– Снижаемся, – слышится из рупора голос Батенина.

– Отлично, – говорит Сушков.

– А я все еще не уверен, летим ли мы вниз или вверх, – возражает Тюменев, карабкается по столам, добирается до окна, открывает занавеску и видит сквозь разрывы туч два ослепительных маленьких солнца, одно побольше – красноватое, другое поменьше – голубое. Это двойная звезда Абастумани. Она уже видна невооруженным глазом не только ночью, но и днем.

Как быстро возросли размеры солнц за короткое время…

Вдруг рубиновое и сапфировое солнца скользнули в сторону, и в то же время Тюменев почувствовал, что он падает на пол. Амфибия выровнялась, перейдя от пикирования к горизонтальному полету. Вспыхнул свет, весело загудели моторы.

В дверях каюты появился Архимед, и уже странным казалось, что он стоит на полу, а не на стене.

– Мы вышли из опасной зоны, – сказал он спокойно. – А ведь на волос были от того, чтобы свалиться с Земли.

Зазвонил телефон.

– Слушайте же текст второй телеграммы, товарищ Тюменев, – говорил радист Эдер повеселевшим голосом. – «Филиппины оставлены. Идем к острову Гуам. Ложитесь на курс 12±44' с.ш. и 145±50' в.д. Шипольский».

– Безобразие! Ложитесь на курс! Чего их там носит? – закричал Тюменев, не отнимая телефонной трубки ото рта. – Ложитесь! Безобразие! Вот именно.

– Я ж не виноват, товарищ Тюменев, – сказал радист, и по голосу было слышно, что он улыбается.

– Вы, конечно, не виноваты. И я не вас браню, – продолжал Тюменев взволнованно говорить в трубку. – Но понимаете, какая чепуха получается. Они могут погубить все дело. Звезда ожидать не будет. Я опоздаю к сроку, и океанская вода улетит без меня. Наш теплоход должен был доставить меня из Владивостока в Манилу. Но он едва ли изменит путь и пойдет к острову Гуам, который лежит восточнее и в стороне от океанских дорог. Что же мне теперь делать? На перекладных путешествовать? Но как? Вот прыгуны. Шипольскому восемьдесят четыре года, а прыгает, как…

– Подождите, товарищ Тюменев. Я получил одну зашифрованную телеграмму, – сказал радист, – сейчас расшифрую.

Через несколько минут он сообщил: