Остров Рай

«С некоторых пор мне показалось интересным, — поскольку вы могли сами убедиться — мои песни — больше, так сказать, мимикрируют под песни, — с некоторых пор меня заинтересовало сочинение таких композиций, в которых попевка сочетается с чистыми стихами. Вот одну из них, самую большую и, во всяком случае, сделанную так, как мне представляются возможности этого жанра, я вам сейчас и покажу. Это довольно давно уже написанное сочинение, в 70-м году оно написано… Называется оно „Кадиш“. Кадиш — это еврейская поминальная молитва, которую произносит сын в память о покойном отце».

(Фонограмма)

И ударила музыка — перестуком колес, перекличкой во времени, искренней, горькой клятвой:

…И тогда, как стучат колотушкой о шпалу,
 Застучали сердца — колотушкой о шпалу,
 Загудели сердца: «Мы вернемся в Варшаву!
 Мы вернемся, вернемся, вернемся в Варшаву!»
 По вагонам, подобно лесному пожару,
 Из вагона в вагон, от состава к составу,
 Как присяга гремит: «Мы вернемся в Варшаву
 Мы вернемся, вернемся, вернемся в Варшаву!
 Пусть мы дымом растаем над адовым пеклом,
 Пусть тела превратятся в горючую лаву,
 Но дождем, но травою, но ветром, но пеплом
 Мы вернемся, вернемся, вернемся в Варшаву!»

Люди слушали и молчали.

* * *

…Внимание. На пятый путь прибывает поезд «Гданьск-Варшава» Встречающих просят занять свои места, — механический голос из репродуктора разгонял по местам пассажиров.

Новое стеклянно-стальное здание Гданьского вокзала поражает воображение размахом и строгой прямолинейностью линий. Элегантные эскалаторы вверх и вниз, электронные табло и справочные автоматы, эргономичные скамейки из гнутых железных труб, разноцветные витрины, царство шума и света, праздник для путешественника. Умшлагеплац подверглась значительной реконструкции и теперь эту современную площадь можно смело записать в актив достижений мэра Варшавы. Туристические автобусы отправляются на экскурсии в Старый город непосредственно от вокзала. А для желающих отдохнуть, по периметру площади организованы летние кафе и мини-отели с превосходной домашней обстановкой.

Вокзал кипел народом, как муравейник — суетливыми муравьями. Озабоченные мамаши вывозили на дачи многочисленное потомство. Загорелые крестьяне торопились доставить на рынок многочисленные плоды своих огородов. Шумные туристы с неизменными фотоаппаратами спешили запечатлеть на память карнавальную мешанину польской столицы. Чинные клерки в белых воротничках и дорогостоящих галстуках возвращались из офисов в пригороды. В репродукторах наигрывал вальс. У ближней ко входу платформы толпился народ с цветами и диктофонами — очередная делегация бог-весть-откуда озаботилась очередной мемориальной доской.

…Со второго пути отправляется поезд Варшава-Краков. Провожающих просят покинуть вагоны, — механический голос едва не заглушил начало торжественной речи.

— …По случаю трагического и знаменательного события, имевшего место быть во время Второй Мировой войны, — толстая дама в брючном костюме уныло разглагольствовала с импровизированной трибуны, ее поддерживали вялыми аплодисментами. — Ужасающие по своей жестокости происшествия, приведшие к гибели значительного числа, — дама замялась, — населения города. Эту чудовищную гекатомбу мы хотим почтить в память об имевших место быть жертвах, повешением и торжественным открытием мемориала.

Защелкали фотоаппараты, дама сдернула покрывало с мраморной доски, на которой была изображена почему-то овца. Две прелестных нимфетки в коротких юбочках украсили монумент пучками дешевых гвоздик. Место оратора занял громогласный долговязый детина:

— В этот знаменательный день нам хотелось бы вспомнить о безвинных жертвах жесточайшей войны за историю Польши. По причине капитуляции произошедшей вследствие пораженческих настроений инородной части населения великой страны, мы проиграли в этой войне, но победа осталась за нами.